Шеннон Уэверли - Свидетели на свадьбе
Вот и Мэт растерянно улыбается:
— Что с твоей бородой, отец?
— А вам разве не нравится?! — с девичьим энтузиазмом воскликнула Рут.
Мэт перевел на нее сразу похолодевший взгляд.
— Да она какая-то другая.
Кейле все стало ясно: Мэт тоже никогда не видел отца в таком виде сандалии и гавайская рубашка, — судя по тому, как он отпрянул от Филипа, разглядывая его с каким-то беспокойством.
— Зато мне нравится. — Филип подчеркнуто погладил пальцами свою новую, щегольскую бородку. Он и Рут дружно рассмеялись, обменявшись только им понятными взглядами.
«Какой интересный мужчина Филип!» — пришло вдруг в голову Кейле. Он почти такой же высокий, как сын, с потрясающими густыми белыми волосами, к ним очень идет эта бородка, а лукавые искорки в живых серых глазах придают ему вид искушенного ловеласа — прямо Кэри Грант,[2] да и только.
Мэт решительно поднял сумки, и все двинулись к выходу.
— Кейла, надеюсь, ты не собираешься, дорогая, бросаться к телефону и звонить отцу? — предупредила Рут. — Пообещай мне, что не сделаешь этого. А иначе, девочка, мы попрощаемся прямо здесь.
Кейла прикусила губу, поразмышляла и неохотно согласилась:
— Хорошо, не буду звонить. Обещаю.
Прошли через стеклянную дверь — Филип ее держал, чтоб не закрылась. Солнце пылает, как раскаленная доменная печь, а ведь половина шестого. Кейла тяжело перевела дух. Рут бросила недоуменный взгляд на ее деловой костюм: жакет она сняла, но блузка — из плотного шелка, длинные, строгие рукава с манжетами на пуговицах.
— Что же заставило тебя так тепло одеться, моя милая?
— Мне хорошо.
Рут поцокала языком, глядя на фланелевые брюки Мэта.
— Мне хорошо, — как эхо, повторил он с нотой раздражения.
— Наша машина напротив, через дорогу, — сообщил Филип.
Пока добрались до машины, у Кейлы вся одежда противно прилипла к телу. Пришлось расстегнуть и закатать рукава. Уложили вещи, уселись: впереди Рут с Филипом, за ними — Мэт и Кейла.
Рут обернулась, положив руку на спинку сиденья.
— Вы и представить себе не можете, как мне приятно, что вы здесь. Тут есть два огромных казино, живописный рынок, хорошая еда, музыка…
— Бабушка, мы не отдыхать сюда приехали.
— У нас всего несколько свободных дней, — поддержал ее Мэт, — и мы… хотели бы провести их вместе с вами.
Рут по-девичьи сморщила нос — такой гримаски Кейла за ней прежде не замечала.
— Да? Понятно… — Неожиданно лицо ее просияло. — Ох, да вы только взгляните! Какие дивные краски, а?
— Да, очень красиво, — пробормотала Кейла.
Сейчас ей не до красот местной природы — надо понять природу перемен, происшедших с Руг: видимо, отец и брат правы… Как бы избавиться от мужчин — и от Филипа, и от Мэта — и побыть с бабушкой наедине? А Рут тем временем щебетала что-то о казуариновых деревьях, об изумительных садах и аллеях… Прежде Кейла никогда не замечала, чтобы бабушка восхищалась растительным миром и вообще была так сентиментальна.
А вот Филип… интересно, превратится ли он сразу в страшного врага, если поймет, зачем она сюда приехала? Дело не в конфронтации как таковой, она все равно неизбежна. Что, если ситуация станет неуправляемой? С ее стороны просто безответственно в этом случае не позвонить домой.
Пока что Филип, кажется, взял на себя обязанности гида. Кейла, откинувшись на спинку сиденья, старалась не слышать его голоса отключиться, сосредоточиться на своем. Она хочет вернуться в Бостон в среду; стало быть, для выполнения задачи у нее остаются сегодняшний вечер, завтрашний день и вторник — не много.
Но и торопить события нельзя — надо быть очень осторожной, деликатной, постараться укрепить их с бабушкой взаимное доверие.
А Мэт, какова его роль во все этом? Она повернула голову, чтобы взглянуть на него. Глаза молодых людей встретились, и сердце Кейлы учащенно забилось. «Дьявол!» — ругнулась она мысленно, ощущая всю силу его мужского обаяния.
— Вот он, — торжественно провозгласил Филип, — вот — наш дом!
Машина проехала через ворота в розовой оштукатуренной стене и остановилась в конце короткой подъездной дорожки у двухэтажного розового здания с красной черепичной крышей.
Здесь явственно ощущались чудесные ароматы моря.
— О, дом очаровательный, бабушка!
— Правда ведь? К тому же располагается прямо на пляже и отсюда всего несколько минут езды до рынка, казино и больших отелей…
Филип поставил машину и, когда вышли, добавил:
— Дом в нашем распоряжении на две с лишним недели.
— А потом? — спросила Кейла, хотя понимала: Рут надо убедить вернуться в Бостон через несколько дней.
— Потом — пока не знаем. — Глаза Рут весело сияли. — Может, побудем на островном карнавале, может, улетим в Европу.
Такой ответ огорчил Кейлу: впервые на ее памяти у Рут нет четкого расписания. Вошли в дом — современный, просторный, светлый.
Легкая плетеная пальмовая мебель, яркие цветные подушки, сине-зеленые паласы на полах.
Пышная лужайка — вид на нее открывался через громадное стекло веранды увеличивала пространство. У дальней границы владения светился сквозь густую листву бирюзовый океан.
Рут отодвинула створку стеклянной двери и с наслаждением вдохнула ворвавшийся с дуновением ветра благоуханный воздух.
Филип обнял ее за плечи и улыбнулся. «Уж слишком интимно он улыбается они ведь не вдвоем», — раздраженно подумала Кейла.
Мэт деликатно кашлянул.
— Куда можно положить сумки?
— Не торопись, Мэтью, — усмехнулся Филип, — дольше проживешь. — И скрылся на кухне.
Тем временем Рут сняла шляпу и тряхнула светлыми кудряшками. С ее виска свисали три крошечные косички с искусно вплетенными цветными стеклянными бусинками.
— Бабушка, что это?..
— Ох, тебе нравятся мои косички? — просияла Рут, зардевшись.
— Я… я что-то не понимаю…
— Скоро поймешь: здесь куда ни пойди — тут же какая-нибудь местная чародейка предлагает сплести косички из твоих собственных волос. Тебе ни за что не удастся вернуться в Штаты, не заимев хоть пару косичек.
Объяснять бабушке, что она здесь не в отпуске, по-видимому, больше не стоит — бесполезно.
— С твоими длинными волосами ты была бы как самая экзотическая островитянка, — не унималась Рут. — Посмотри, Мэт!
Кейла, к великому своему неудовольствию, почувствовала, как жар распространяется по всему телу: темноволосая голова Мэта наклонена и глаза его так и блуждают по ней — вмиг ощутишь себя товаром, чью скрытую ценность пытаются определить. Вернулся Филип с подносом по-праздничному сервированных напитков.
