Жаклин Брискин - Все и побыстрее
— Да, но я никогда не знала тетю, а вы так долго прожили вместе, что, мне кажется, каждая вещь, связанная с тетей, дорога вам. — Кристал крепко прижала статуэтку к груди, демонстрируя, как дорога ей эта вещь и как ей трудно с ней расстаться, затем, как бы решившись, с трудом оторвала ее от своего сердца и вложила кусочек зеленого нефрита в широкую ладонь Гидеона.
Глаза Курта весело поблескивали.
— Идем, Кристал, — попросила Гонора, дотрагиваясь до руки сестры, — мы и так уже отняли у дяди Гидеона массу времени.
— Вам не нужно меня благодарить и делать мне подарки, девочки, — заметил Гидеон, опуская статуэтку в карман. — А сейчас идите.
— Я провожу их, — сказал Курт.
Многозначительно посмотрев на сестру, Кристал немного отстала.
Они опустились в заполненный людьми холл.
— Итак, вы познакомились с нашей компанией, — произнес Курт. Он двигался удивительно легко, что позволяло угадать в нем хорошего теннисиста.
— Чем они все так заняты? — спросила Гонора.
— Когда вы придете в следующий раз, я познакомлю вас с основными принципами нашей работы.
Кристал догнала их, и Курт открыл входную дверь.
— Рад был познакомиться с вами, Кристал. Гонора, уверен, что мы еще встретимся.
Довольная собой, Кристал весело шагала по улице, что-то напевая себе под нос. Золотистый хвостик на затылке подпрыгивал в такт ее шагам.
— Курт не в моем вкусе, — заметила она, — он слишком высокого мнения о себе. Однако я понимаю, почему Имоджин спит с ним.
Радостное настроение Гоноры моментально улетучилось.
— Ты отвратительна! — разозлилась она. — Как ты посмела отдать мамину статуэтку! Она дорога папе как память о маме!
— Мы должны напоминать дяде о нашем существовании, иначе нам никогда не выбраться из нищеты. Не смотри на меня так свирепо! Прежде чем требовать чего-то, нужно давать самому.
— Неужели у тебя нет гордости?
— Гордости? Кто из нас берет чаевые?
— На эти чаевые ты купила себе чулки.
От неожиданности Кристал остановилась. Вся ее веселость исчезла.
— Прости, Крис! — взмолилась Гонора. — Я сама не знаю, что говорю. Я не хотела обидеть тебя. Просто я очень устала.
Некоторое время сестры шли молча.
— Крис, мы ведь счастливы? — спросила Гонора.
— Счастливы, но должны быть еще счастливее. — Кристал посмотрела на сверкающие витрины дорогих магазинов, на входящих в них элегантных дам и весело добавила: — Я буду иметь все это.
Глава 6
Когда Кристал в пятницу открыла почтовый ящик, она обнаружила в нем плотный конверт с надписью: «Семье Силвандер». На вложенной в конверт карточке золотыми буквами было выведено:
Суббота. Приемный день
с трех до пяти.
Мистер Гидеон Талботт II
Вот это да! Ликованию Кристал не было предела. Значит, ее трюк со статуэткой сработал!
На этот раз Гидеон представил всех четверых своим гостям.
— Моя английская семья, — произнес он, довольный собой, широким жестом указывая в их сторону.
Джоселин, единственный ребенок среди гостей, сидела в большом мягком кресле около огромного, заставленного чайными и кофейными приборами стола и всякий раз вздрагивала, когда миссис Ватоб или Джуан, филиппинец, проносили мимо нее подносы с покрытыми глазурью пирожными и маленькими печеньями. Гордость не позволяла ей протянуть руку и взять что-нибудь с подноса. Худенькое, бледное личико девочки светилось любопытством, очки с толстыми линзами поблескивали, когда она оглядывалась по сторонам.
Она впервые видела своего американского дядюшку. Он был уродлив, но все обращались к нему с почтением, а это означало, что он имел не только деньги, но и власть. Джоселин, оторванная от родной почвы, с глубоким уважением относилась к людям, облеченным властью.
Кристал, как яркая тропическая птичка, порхала от одной группы гостей к другой. Она не обошла своим вниманием и собеседников дяди Гидеона.
Гонора оживленно беседовала с молодым человеком с веселыми, полными юмора глазами. Видеть сестру, заменившую ей мать, флиртующей с незнакомцем было невыносимо, и Джоселин почувствовала себя оскорбленной.
Отец, глубоко засунув руки в карманы, с гордо поднятой головой расхаживал по комнате. Лицо его было непроницаемым. Он играл роль аристократа высоких кровей. Присутствующие мужчины, хорошо понимая, с кем имеют дело, не обращали на него ни малейшего внимания.
Когда семья собралась откланяться, дядя Гидеон настоял, чтобы их отвезли на машине. Проводив Силвандеров до двери, он с неким подобием приветливой улыбки произнес:
— Мы… я принимаю по субботам, с трех до пяти. Надеюсь вас видеть у себя.
Джоселин, облегченно вздохнув, опустилась на мягкое сиденье машины.
Ленглей за всю дорогу не проронил ни слова. Только подъехав к дому и выйдя из машины, он произнес:
— У вашего папочки неотложные дела, мои зверюшки. Ужинайте без меня. — Он снял котелок, изогнулся в шутовском поклоне и со словами «адью, адью» исчез.
— Папа, не валяй дурака! — тоненько закричала Джоселин, моля Бога, чтобы отец внял ее словам.
Но отец, как всегда, не обратил внимания на предостережение дочери.
Сестры легли и вскоре заснули. Джоселин лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам, наполнявшим квартиру. Ей хотелось в туалет, но она не могла заставить себя встать с постели и выйти из комнаты. Все пугало ее: пляшущие тени в гостиной, холодная прихожая, зловещее пение водопроводных труб.
Джоселин всегда была ужасной трусихой, однако всячески старалась скрыть это от окружающих, прячась за маской равнодушия, напускной бравады и грубости. Ее острый язычок тоже способствовал этому, но, оставаясь одна, она тут же оказывалась во власти страха, который еще более усилился здесь, в Америке. Как у собак Павлова, у нее выработались рефлексы на многие случаи жизни. «Где же отец? — думала она. — А что, если произойдет землетрясение, ведь Сан-Франциско находится в сейсмической зоне. А что если часть города уже рухнула? Почему же папа не идет домой?»
Когда Джоселин уже совсем потеряла надежду и смирилась с мыслью, что ей придется сходить под себя, на лестнице послышались тяжелые, неверные шаги пьяного человека. Отец, чертыхаясь, пытался вставить ключ в замочную скважину. Наконец дверь открылась, и отец, всхлипывая, прошел к себе в комнату.
Джоселин быстро побежала в уборную. Вернувшись в постель, она закрыла глаза и сразу уснула.
Так закончился первый и последний визит всей семьи Силвандер в дом их американского родственника.
