Сьюзен Уорт - Мне снилась любовь
Словно в тумане она увидела, как Рик быстро нагнулся и подхватил чашку, потому что она едва не выскользнула на ковер из ее разжавшихся пальцев.
Сделав героическое усилие, Синтия встала.
«Я готова», хотела сказать она, но связь между ее мозгом и губами, кажется, разладилась. Она сделала несколько нетвердых шагов к двери каюты, которая раскачивалась из стороны в сторону где-то далеко впереди. Ей показалось, что Рик взял ее за руку, но тут все — стол, поднос, его лицо — завертелось вокруг нее, слилось в один сплошной круг, и ее затянуло вглубь черного водоворота.
3
Утром, как обычно, птица, живущая в кусте красного жасмина под окном, запела свою песенку. Синтия пошевелилась, что-то сонно пробормотала, ее тяжелые веки дрогнули и приоткрылись. Все еще чувствуя дремотную слабость, она открыла глаза, потянулась и замерла.
Комната была чужой. Солнце струилось сквозь белые жалюзи, пронзительно насвистывал скворец, но все остальное было ей совсем незнакомо.
Бамбук, из которого была сделана легкая гостиничная мебель, за ночь превратился в мореное дерево, бирюзовое покрывало и шторы приобрели теплые малиновые тона.
Все еще не придя в себя полностью после сна, Синтия села и вдруг, опустив глаза, пораженно ахнула. Вместо ее хорошенькой розовой ночной рубашки на ней… не было совсем ничего. А вокруг запястья темнели свежие синяки.
И стоило ей заметить эти припухшие темно-коричневые пятна на своей коже, как ее память начала раскручиваться назад. Она увидела, как с трудом поднимается по зыбкой веревочной лестнице, вот ее хватают двое мужчин, куда-то грубо тащат… увидела Рика.
При воспоминании о его холодной враждебности Синтия сморщилась как от боли. Отбросив в сторону простыни, она опустила ноги на пол. Чья это спальня? Может быть, Рик привез ее в какую-то другую гостиницу? Почему она не проснулась, когда ее принесли сюда? И самое главное — Синтия была почему-то совершенно уверена, что это не горничная раздела ее и уложила в незнакомую кровать…
Во рту у нее пересохло. Дрожащими руками девушка налила себе стакан воды из графина, стоявшего на столике у кровати, и выпила его залпом. Со звоном опустив стакан на стеклянный поднос, она встала, стащила с кровати простыню, обмотала вокруг себя и осторожно приоткрыла дверь.
Дверь вела в большую гостиную, обставленную в желтовато-коричневых и кремовых тонах. В комнате была еще одна дверь. Синтия открыла ее и замерла, ошеломленно поднеся руку к горлу.
Она находилась вовсе не в гостинице! Здесь не было аккуратных цветочных клумб, бирюзовой глади бассейна причудливой формы и площадки с баром и соломенными зонтиками от солнца.
Вместо этого ее взору открылась нестриженая лужайка, окруженная раскидистыми олеандрами с розовато-лиловыми цветами, а вдоль дома тянулась скромная веранда, на дальнем конце которой за маленьким столиком сидел Рик.
Он сидел спиной к Синтии, погруженный в разложенные перед ним документы, и не слышал шагов ее босых ног по деревянным доскам пола. Одет он был в старые джинсовые шорты.
Засмотревшись на него, Синтия отметила, как напружинились мышцы его плеч, когда он потянулся вперед, чтобы переложить листок из одной стопки в другую.
Должно быть, у нее вырвался слабый вздох, потому что Рик резко повернул голову и на какой-то миг замер, задержав взгляд на ее стройной фигурке, окутанной тонкой простыней, и на длинных прядях волос, разметавшихся по плечам.
Он отодвинул стул, встал и направился к ней.
— Доброе утро, или скорее… — он взглянул на дорогие золотые часы на своем запястье, — добрый день.
— День! — Синтия даже по-детски приоткрыла рот. — Сколько же времени я спала?
— Приблизительно шестнадцать часов, плюс-минус несколько минут.
— Шестнадцать часов? — воскликнула потрясенная девушка.
— Ты что, плохо слышишь?
— Кофе! — Охватившее Синтию гневное возмущение окончательно прояснило ее мозг. — В него подмешали снотворное!
На выступающих жестких скулах Рика проступили красные пятна.
— На твоем месте, детка, я не бросался бы так неосторожно подобными обвинениями, — отрывисто произнес он, но Синтия не обратила внимания на скрытое в его словах предостережение.
— Да, снотворное! Иначе каким образом я могла бы проспать столько часов? Знаешь, кто ты? Негодяй! Мне следовало догадаться, что ты способен сделать нечто подобное.
— Больно нужно тебя усыплять. — Он улыбнулся, увидев ее ярость. — Просто ты лишилась чувств. Судя по твоему виду, — его глаза бесстрастно остановились на бледном осунувшемся лице Синтии, — с тобой это бывает частенько, не так ли?
— Но кто…
— Уложил тебя в постель? — спросил он спокойно. — Разумеется, я.
— Понятно, — медленно проговорила Синтия. Чувствуя, как предательский румянец заливает ей лицо и шею, она торопливо продолжила: — Я желаю немедленно получить назад свой купальник и как можно скорее уйти отсюда. И тебе не следовало думать…
— Но твой купальник, увы…
— Что с ним такое? — насторожилась Синтия.
— Очень сожалею, но с тех пор как я снял его с тебя, — глаза их встретились, — он где-то… потерялся.
Они снова обменялись долгими выразительными взглядами. Синтия надменно вскинула голову.
— В таком случае я обойдусь простыней.
Подобрав полы своей белой мантии, она шагнула прочь, готовясь побить мировой рекорд по бегу в простынях, если бы он попытался схватить ее.
Но Рик не сделал такой попытки — только прислонился к дверному косяку и хладнокровно наблюдал за ней, сложив руки на груди.
За олеандровой рощицей колыхались высокие заросли бамбука, а дальше за ними Синтия разглядела сверкающую аквамариновую гладь моря.
Каждую секунду ожидая ощутить на своем плече тяжелую мужскую руку, она направилась в сторону зарослей, чувствуя себя немного глупо. Она шла вдоль берега, покрытого мелким, как порошок, белым песком. Иногда песок сменялся каменистыми уступами, поросшими низкорослым кустарником, и Синтии приходилось карабкаться через них. Она перешла вброд ручеек. Холодный прозрачный поток струился между огромными валунами и впадал в море. И за все время Синтия не встретила ни души — никто не купался, не загорал и не плавал на лодках и надувных матрасах.
И когда берег сделал очередной виток, девушка окончательно поняла то, о чем уже догадывалась последние двадцать минут.
Низкий белый деревянный дом с зелеными ставнями и верандой, увитой диким виноградом и вьющимися растениями с голубыми, похожими на звездочки, цветами, выглядел точно таким же, каким она его оставила. И Рик все так же праздно стоял в дверях, наблюдая, как она, прихрамывая, бредет к дому через лужайку.