Эшли Дьюал - Домой Не По Пути (СИ)

- Чего хочется? - Уилл отпускает Тэмзи, она делается обиженной, а Кори усмехается и подбивает меня плечом. - Мы не отдыхать сюда ехали, птенчик.

- Но я спать хочу.

- А ты расхоти.

- Не расхочу.

- Так, Реган Как-тебя-там, вставай и собирайся. Я настаиваю, услышала? Это задание и ты обязана его выполнить.

Джесси хихикает, а мой лучший друг в сдающемся жесте приподнимает руки, мол, я тут не причем. Сопротивляюсь еще пару минут, а потом мне говорят, что в наказание мне придется бежать за машиной завтра утром, когда все двинутся в путь, и Джесси подавлено признается, что уже как-то бежал за машиной, и это не шутки. Не знаю, почему в качестве протеста, я не падаю на пол и не придавливаю руки по швам к ногам, ведь мне реально ну очень хочется спать. Но я соглашаюсь и принимаю душ, героически сдерживаясь от крика в горле, ведь по стенам носятся отвратительные мухоловки.

Мы плетемся вдоль темной улицы, и люди в странной одежде идут рядом с нами, но мы не знаем их имен, пусть и общаемся с ними. Уилл что-то спрашивает у девушки, у нее губы краснючие и пухлые, как у местной королевы бала. Они так блестят, словно она не блеском для губ их намазала, а звездной пылью. У другой девушки широкая юбка, как у дев семидесятых. Я осматриваю их скептически, а затем вижу парня в приталенном синем пиджаке с желтым галстуком и вовсе теряюсь. На мне черт подери джинсы.

Почему тут все так странно одеты?

Как толпа сумасшедших, сбежавших подростков, мы плетемся по темным улицам, но мы их освещаем своими яркими костюмами. Ну, все кроме меня. На Кори странные штаны, блин, я и не обратила на них внимания! Только сейчас понимаю, что они в белую полоску. Какого черта?

- Что тут происходит? - Я пихаю друга в бок, а он хихикает с Джесси, не обращая на меня внимания. На Джесси кстати белая рубаха, выпущенная из штанов и свисающая чуть ли не до колен. Волосы он расчесывал часа полтора, но добился лишь того, что торчат они не в разные стороны, а в одну. - Кто все эти люди?

С каждой минутой нас становится больше. Справа, слева прибавляются незнакомцы.

Я искоса гляжу на Тэмми. Она в той же самой майке, что вульгарно подчеркивает ее "индивидуальность". Но еще на ней юбка средней длины и туфли. Туфли! Древние какие-то, ношеные, но натертые до блеска. Я засовываю пальцы в карманы джинс и плетусь, уже не просто сожалея о том, что пошла с ребятами, но еще и о том, что проигнорировала их возгласы вроде тех, что на мне костюм монахини. Я не думала, что они серьезно. Думала, они шутят. Теперь я сомневаюсь.

Уилл подхватывает под локоть незнакомку, которая опирается об него всем телом, и подмигивает мне, будто бы уличил меня в чем-то непристойном. Я тут же отворачиваюсь.

Иду за толпой и молчу. Мы спускаемся в какой-то подвал, тут пахнет потом, а еще тут пахнет какой-то мятой, а в воздухе витают бело-серые узоры, сотканные из паров, что выдыхают мужчины и женщины. Я слышу музыку, но необычную. Она не вырывается из колонок, не гремит в ушах, и, когда я, наконец, оказываюсь в небольшом помещении, я понимаю, что музыка льется со сцены. На ней пританцовывает несколько мужчин, одежда у них мокрая от пота, кожа ярко блестит, как и глаза. Один бьет по барабанам, второй изо всех сил сжимает в пальцах гитару, по ней капли катятся, падающие с его подбородка, а третий играет на саксофоне, издеваясь над ним и мучая его, да так, что каждый, кто здесь находится, не сидит на месте, а танцует до изнеможения.

Я растерянно хлопаю ресницами.

О джазе я знаю лишь то, что от него сносит крышу. Так я, по крайней мере, думаю. Я никогда прежде не бывала в подобных клубах и, и если и танцевала под блюз, то дома, где никто меня не видел, и никто мне не мешал слушать "Beatles" и причислять себя к давно забытой касте ревущего поколения.

Уильям здоровается с людьми, будто хорошо их знает. Кричит направо и налево: да, конечно, привет, салют, а мы плетемся за ним, будто паровоз. Только Тэмзи Пол уверенно выходит вперед на правах главной девушки в нашей компании и не упускает возможности облокотиться на Уилла, когда тот улыбается кому-то или пожимает руку.

Мы усаживаемся за круглый, деревянный стол, а Уилл обнимается с мужчиной, что на сцене играл на саксофоне. Этот мужчина тучный, а кожа у него такая же темная, как и душа самого Уильяма Гудмена. Но улыбаются они оба так, словно счастливы, словно этот момент действительно важен для обоих, и между ними гораздо больше, чем просто давнее знакомство. Уилл так жмет этому мужчине руку, что сразу понятно - он уважает его, и он его ценит. Второй рукой он похлопывает музыканта по лопатке, потом накрывает их туго сжатые ладони и кивает.

- Рад встречи, Рэй Декарпентер.

- Уильям Гудмен, мальчишка, какими судьбами? - Он колошматит его волосы. - Ты ведь не просто так пришел навестить старину, Рэя. Верно? Что у тебя?

- Обижаешь.

- Признавайся, черт! Все знают, выбирая между безумием и джазом, ты выбираешь безумие, хотя, бог знает, это одно и то же.

- Я живу ради безумия, чертас два.

- А, значит, ради блюза, мальчишка, верно? Что это у тебя? - Он глядит на чемодан, что нам передали парни в аэропорте. - Тебя тут ждут, как Санта-Клауса, Уилл. Что на сей раз, ты приготовил, признавайся.

Я подпираю ладонью подбородок и с интересом наблюдаю за старшим Гудменом. У него ямочки появляются на щеках каждый раз, когда Рэй похлопывает его по плечу.

Парень открывает чемодан, и я прикрываю глаза, ведь думаю, что там наркотики или что-то еще более незаконное. Катализаторы удовольствия, хм? Ну, естественно, речь идет о чем-то нелегальном и дурманящим голову.

Но Уилл достает из чемодана музыкальные пластинки. Он передает их чернокожему мужчине с таким видом, словно отыскал Святой Грааль, глаза у него искрятся, как костер.

- Это начало, Рэй, только подумай. Зарождение целой эпохи в твоих руках, старик, у тебя в руках история, чувствуешь? Тяжело держать.

Темнокожий мужчина распахивает глаза. Изучает пластинки и выпрямляется резко и порывисто, будто кто-то влепил ему оплеуху. Он глядит в глаза Гудмена.

- Шутишь что ли...

- Что там? - Кори приподнимается. - Что за мусор?

- Мусор? Я - старик, но драться еще умею, услышал? Приструни мальчишку. Он тут мусором "короля рок-н-ролла" называет! Этот мусор определил жизни тысяч людей, этот мусор и сейчас нашу жизнь определяет. Смотришь в глаза красотки и думаешь: я не могу не влюбиться в тебя. А потом шепчешь ей на ухо сбившимся голосом: люби меня нежно, несешься по дороге под струны его изнывающей от усталости гитары, сбиваешь до крови ноги, вытанцовывая под ритм, когда-то стучащий в его огромном, музыкальном сердце.