Авраам Иехошуа - Любовник
Видит ли она сны? О чем они? Наверняка не обо мне. Занятая по горло женщина, сгибающаяся под тяжестью долга.
У меня нет мамы – это я поняла в последний год. Мама отсутствует, даже если она здесь же, рядом. А если у меня появится желание поговорить с ней откровенно, в спокойной обстановке, то придется заказать беседу заранее и точно указать время: без пятнадцати четыре после обеда или вечером в промежутке с десяти минут девятого до восьми сорока двух. Мама гонится за временем.
Она работает на полной ставке в моей школе, преподает историю в старших классах, готовит три двенадцатых класса к экзамену на аттестат зрелости. На ее рабочем столе всегда куча ученических работ и контрольных. Целыми днями она сидит и проверяет контрольные. Несчастные ученики – мама обожает устраивать контрольные. Она испытывает особое удовольствие, когда пишет «неудовлетворительно» своей красной ручкой в одиннадцать часов ночи.
Но и себя она не щадит, тоже пишет работы и контрольные. Она до сих пор учится и не собирается прекратить свое учение никогда. Все время бегает в университет на всякие научные заседания, на публичные лекции, на курсы усовершенствования учителей. Она занимается в аспирантуре, пишет исследования, сдает экзамены.
Сорокапятилетняя женщина с нежным, остреньким по-птичьи личиком, с красивыми глазами. Она принципиально не пользуется косметикой, в ее собранных в пучок волосах проглядывают серебряные нити, но она не будет красить волосы, тоже из принципа. Предпочитает одежду, вышедшую из моды, широкие юбки неопределенной длины, темные шерстяные платья, как у религиозных, туфли на низком каблуке. С ее длинными красивыми ногами могла бы неплохо выглядеть, но она не хочет отвлекать людей от важных дел, занимать их внимание. И это тоже из принципа.
Мы живем тут, следуя нескольким главным принципам.
Например, не пользуемся услугами домработницы, потому что это непорядочно, когда кто-то убирает вместо тебя квартиру и варит обед, даже если этот «кто-то» этим зарабатывает. Поэтому мама усердно занимается домашним хозяйством, хотя и не постоянно.
Существует ли на свете дом, где моют пол в девять часов вечера? Да – у нас. Папа и я тихо сидим в креслах у телевизора, чтобы немного понаслаждаться, глядя на этого лысого Кожака, после портящих настроение новостей, и вдруг появляется она, в фартуке, с тряпкой и ведром, заставляет нас поднимать ноги, чтобы вымыть под нами, работает бесшумно, но с каким-то сдержанным остервенением, не просит помощи и не получает ее, опускается на колени и трет пол.
«Революционная женщина», – сказал как-то папа, смеясь, и я тоже смеялась, хотя и не поняла, что он имеет в виду.
Если она стряпает, то сразу на несколько дней. В десять вечера, возвратившись с педсовета, идет на кухню, достает кастрюлю, разрезает на части две курицы и ставит варить. Двухнедельный запас пищи для ее семьи. Ей просто повезло, что у нее только одна дочка, которая к тому же не очень-то любит ее стряпню.
Утром, когда я выхожу на кухню позавтракать, мне приходится пристраиваться между контрольными учеников двенадцатого класса (мне, конечно, запрещается в них заглядывать) и обезглавленной рыбой, обвалянной в муке и фаршированной луком, готовой к обжариванию, которая предназначена для субботней трапезы. Необыкновенное усердие… Неудивительно, что на нее внезапно нападает страшная усталость и в восемь часов вечера она погружается в глубокий сон. Больше всего она любит спать перед телевизором, свернувшись в кресле калачиком. На экране идет кровавая перестрелка, а она спит себе в свое удовольствие час или два, пока папа не начинает уговаривать ее встать и перейти в кровать. Она открывает глаза, медленно просыпается и идет проверять контрольные.
Иногда мы пытаемся помогать ей в домашней работе. Даже я встряхиваюсь. Только, пока я уберу стакан и вымою ложку, вся работа уже сделана. У нас просто разный жизненный ритм, у нас с ней.
Поэтому я на его стороне, хотя он кажется отсталым, примитивным из-за своей молчаливости. Ходит в рабочей одежде, с грязными руками. Это здорово, что он отрастил себе такую бороду, лохматую, как у древнего пророка или художника. Что-то особенное, не как у всех, по крайней мере не похож на простого рабочего. Когда я училась в начальной школе, то стеснялась из-за того, что он не похож на других. Если меня спрашивали: «Где работает твой папа?» – я по простоте душевной отвечала: «Папа работает в гараже» – и тут же чувствовала, что мой ответ вроде как разочаровывает людей. Тогда я стала говорить, что папа владелец предприятия. А меня спрашивали: «Какого предприятия?» «Гаража», – отвечала я. И тогда мне начинали объяснять, что гараж – это не предприятие. А я говорила: «Большой гараж». И действительно, у него огромный гараж. Как-то в каникулы я пошла туда с Тали и Оснат, и они были поражены, когда увидели, сколько там машин и как десятки рабочих безостановочно там снуют – как в жужжащем улье.
Но потом я подумала: «Черт возьми, почему это я должна оправдываться, для чего прибавлять слово «большой», как будто я защищаю его?» И стала отвечать коротко: «У папы гараж», а если кто-нибудь особенно действовал мне на нервы своими расспросами, я отвечала просто: «Мой папа гаражник» – и в ответ на его недоумение широко улыбалась. В классе у нас большинство родителей – профессора политехнического или университета, инженеры, ученые, служащие больших фирм и офицеры.
А что плохого в гараже? Мы никогда не оставались без машины, более того, мы единственная семья, которая владеет двумя машинами. У нас в классе есть даже такие, у кого нет ни одной машины. И кроме того, у папы много денег, хотя по нам это не заметно. Это я поняла в последние месяцы. По-моему, даже мама не представляет, сколько у папы денег. Несмотря на все свое образование, есть вещи, которые она явно недопонимает.
Странная пара. Я удивляюсь, как они вообще поженились. Что у них общего? Я не помню, чтобы они когда-нибудь обнимались или целовались. Почти не разговаривают.
Но и не ссорятся…
Как чужие…
И это называется – любовь?
Я допытываюсь снова и снова у обоих вместе и у каждого в отдельности, как они познакомились. У обоих всегда один ответ. Они много лет учились в одном классе. Но ведь это не причина для того, чтобы всю жизнь провести вместе и рожать детей.
Когда они учились в школе, то не были такими уж друзьями. Папа бросил школу в десятом классе. Он напоминает мне об этом всякий раз, как я спрашиваю его что-нибудь по урокам. Мама, конечно, продолжала учиться. Через несколько лет они встретились снова и поженились.
Как будто их кто-то заставлял…
Когда они, например, делают это? Если они вообще занимаются этим.
