Елена Колина - Барышня и хулиган
Алка не умела делать «свечку» и садиться на полушпагат, а для сдачи норм ГТО и, следовательно, пятерки по физкультуре полагалось исполнить и то и другое. Аттестат Алкин никуда не годился, и пятерка по физкультуре была необходима. Она старалась, полушпагат уже почти получался, а проклятая «свечка» никак не выходила. Тогда пожилой, с помятым лицом физкультурник Александр Евгеньевич неожиданно предложил ей прийти к нему на дополнительный урок. Алка удивилась, дополнительные уроки практиковались только по математике и русскому языку, никому не пришло бы в голову заниматься дополнительно даже, к примеру, биологией, а уж физкультурой и подавно. После уроков благодарная Алка пришла в зал.
Физкультурник владел крошечной комнаткой в углу зала, где у него стоял стол, шкаф со спортивной одеждой, а на полу лежал мат. На этот мат он и предложил лечь Алке, предварительно заперев дверь.
— Почему ты не ушла, когда увидела, что он закрывает дверь на ключ? — Даше показалось, что Алка немного присочиняет.
— Я сначала не поняла, думала, так надо для занятий… а когда он стал меня везде гладить, испугалась так, что не могла слова сказать! Он же учитель!
Алка никогда не придумывала, да и сейчас рассказывала безо всяких эмоций, поэтому Даша поверила. Любя Алку, она шутила про себя, что той не хватит ума что-нибудь соврать.
— Он больше ничего со мной не сделал, только всю обслюнявил и отпустил. Сказал, что у меня будет пятерка в году.
Даше показалось, что Алка не то что не расстроена, а вполне довольна пятеркой, но на всякий случай решила отвлечь ее от грустных мыслей.
— Хочешь, я научу тебя целоваться, — предложила она. — Смотри, надо делать губы вот так…
С тех пор как Даша испытала свой первый оргазм и убедилась, что не беременна, Сергей перестал ей нравиться. Большей частью она испытывала к нему какую.то потаенную враждебность, неосознанно обвиняя его в своем раздвоении. Безукоризненная отличница Даша, никогда не нарушавшая общепринятых правил, хорошая, очень хорошая девочка, регулярно, никак не реже раза в неделю, умирала от желания прийти в коммуналку к Сергею, якобы небрежно уступив его просьбе выпить чаю и погреться, ведь долго гулять по улицам холодно, правда же?
Так близко к потере девственности она больше не бывала, между ними каждый раз происходила всего лишь борьба за колготки. Разноцветные детские колготки, с трудом добываемые в паре с Алкой в «Детском мире», стали бастионом Дашиной девичьей чести. Чай, все более натянутая беседа, поцелуи, потом Сергей прикасался к ней через тонкую ткань колготок, мгновенный оргазм, и сразу же острая неприязнь. Выдумывая предлоги, она торопилась домой, а через неделю все повторялось заново.
Сергей вызывал у нее теперь только раздражение. Ей уже не нравились его простоватое, с широким носом лицо, коренастая фигура, коротковатые ноги. Даша уверяла себя, что с ним скучно, рассказывая ему что-нибудь, она беседует сама с собой, его же куцые мысли ей совсем неинтересны. Она, не стесняясь, одергивала его как опостылевшего мужа.
Мягкий и уступчивый, Сергей ничуть не был виноват в том, что его подружка внутренне сопротивлялась первому сексу. Соня так искренне принимала отсутствующий вид при малейшем намеке на все связанное с полом, что Даша подсознательно была убеждена: хорошие девочки сексом не занимаются, так же, как и их родители. Красивый секс в подарочной глянцевой упаковке существует только в книгах и фильмах, а в жизни за ним следуют неловкость и стыд…
Алка спросила как-то у мамы, часто ли у нее бывает секс с папой, и мама ответила:. «Два раза в неделю. По средам и субботам». Представить подобный разговор с Соней все равно что в космос полететь.
У Алки с Дашей появилась новая подруга. Марина Весницкая пришла в английскую школу на Суворовском в десятом классе, когда девочкам уже разрешили вольности в форме. Можно было носить темное платье, юбку с белой блузкой или со свитером, только неярким. Все поспешно расстались с надоевшей за десять лет формой, только Алка с Дашей демонстративно носили коричневые платья с черными передниками и, как малышки, подвязывали хвостики белыми бантами.
Коротенькие школьные платьица волнующе смотрелись с детсадовскими бантиками. Платья были так коротки, что мальчикам даже не нужно было искоса поглядывать на них с нижних лестничных ступенек, маленькие девичьи попки целиком были на виду.
Кокетничая с собственным детством и играя в маленьких школьниц, взрослые девицы так вжились в роль, что зимой, как первоклашки, на виду у всех, без стеснения, задирали платья и снимали рейтузы прямо у зеркала в школьном вестибюле. Круглая попка, высокая грудь, а сверху на всем семнадцатилетнем очаровании детсадовский бантик…
Чистейшее кокетство, игра, но отпускать детство навсегда не хотелось.
Марина появилась в школе, одетая в точности как Даша с Алкой, в коричневое платье и черный передник, только бант ей повязать было некуда, густые светлые волосы топорщились на ее голове модной стрижкой.
Девочки часто обсуждали, кого можно считать красивой, а кого только симпатичной или хорошенькой. Даша, по их совместной градации, проходила как хорошенькая, а учителя часто называли ее красивой. Разглядывая огромные зеленые глазищи и нос с горбинкой, они одобрительно говорили: «У Коробовой породистое грузинское лицо».
Мамины подруги, папины знакомые и просто люди на улице часто называли ее красивой девочкой. Папа, довольно улыбаясь, шутил: «Красивый кто-то другой!» Сама же Даша все детство провела в абсолютной уверенности, что люди просто сочувствуют ее уродству и хотят сделать приятное бедной Соне, у которой так не удалась дочка.
Соня ее убеждение поддерживала, интеллигентно считая, что жизнь избалованной вниманием и комплиментами девушки будет трудной и всего необходимо добиваться своим трудом, а не внешностью. Поэтому, услышав что-то лестное о Даше, она всегда делала специальное строгое лицо и, покачивая головой, лицемерно произносила что-нибудь вроде: «Всем девочкам говорят, что они красивые, это ничего не значит». Или: «Просто некоторые люди любят говорить незначащие комплименты». Получившая по носу дочь огорчалась, все больше утверждаясь в своей ужасающей некрасивости, а Соня, удовлетворенная своими педагогическими пассами, считала, что Даша у нее получает правильное воспитание.
Даша, перестав задумываться о своей внешности, не считала себя неудачной уродкой, как в детстве, но красота теперь не имела для нее никакого значения. Откуда-то возникла уверенность, что она, со своими кривыми ногами и горбатым носом, может привлечь любого, кого захочет.
— Как ты это делаешь, Дашка? — удивлялась Алка. — Я знаю, ты смотришь специальным взглядом…
