Даниэла Стил - Только с тобой
Шон молча вышел и закрыл за собой дверь.
Следующие два дня родители провели в бесконечных визитах к адвокатам. Они нашли клинику для наркоманов в Аризоне, лечиться в которой мог обязать Кевина суд. Вариант с исправительными работами и условным заключением тоже не исключался, поэтому родители страшно переживали. К предварительному слушанию готовились с волнением. Отец заставил Кевина побриться и постричься, а также велел вести себя в суде уважительно. Кевин только кривился в ответ, но молчал. Так было до того момента, когда Майк протянул ему костюм на вешалке, а Кевин буквально отпрянул. Майк посмотрел на сына почти с угрозой.
– Сделай это ради матери. Не заставляй ее страдать еще больше, – сквозь зубы прошипел он.
Кевин недовольно кивнул и взял вешалку с костюмом. Майк дал ему свою рубашку и галстук, а также пару туфель, поскольку у него был один размер с сыном.
Две недели Кевин был под постоянным присмотром семьи, его не пускали дальше двора дома и следили из окон за тем, как он слоняется в тени. Конечно, идея с лечебницей не пришлась ему по душе, однако это было гораздо лучше перспективы провести за решеткой ближайшие четыре года.
В Санта-Крус ехали в полном молчании. Пришлось тащиться по пробкам почти три часа, так что О’Хара едва успели к назначенному времени встречи с адвокатом. К счастью, у них с собой было заветное положительное решение аризонской клиники для Кевина, что давало ему возможность избежать тюрьмы. В зал заседания семья вошла в таком же молчании, в каком прошла дорога. Кевин выглядел подавленным, хотя и не был столь мрачен, как его родители. Шон остался у Билли: Мэрилин обещала отвезти обоих ребят на бейсбольную тренировку.
После того как обвинитель и адвокат по очереди произнесли короткие речи, судья углубился в чтение письма из клиники, никоим образом – ни одним движением брови – не выказывая своего настроения.
– Что ж, молодой человек, – обратился он наконец к Кевину, – на этот раз вам очень повезло. Многие родители в подобной ситуации предпочитают бросить своего ребенка на произвол судьбы в качестве наказания за его поступок или же в надежде на исправление. Возможно, для вас это само собой разумеется – подобное участие близких, и вы не понимаете, какой вы счастливый человек. Решение, которое я сейчас оглашу, я вынес в большей степени ради них, а не ради вас. Надеюсь, вы осознаете, на какой путь едва не ступили, и следующий ваш шаг будет правильным. Приговариваю вас к шести месяцам исправительного лечения в клинике для наркоманов в Аризоне. Поверьте, по сравнению с тюрьмой это просто загородный клуб. На вашем месте я бы безвылазно сидел в клинике и вел себя тихо и послушно, как мышка. Если вы нарушите режим или сбежите, вас ждет тюрьма. Более того, ближайшие два года вы будете находиться под наблюдением. Малейшее нарушение закона – даже штраф за неправильную парковку – приведет вас на скамью подсудимых. Я достаточно ясно пояснил вам ваши права и обязанности?
Кевин кивнул, закусив губу и едва сдерживая гнев. Полгода в клинике – это же кошмар наяву! Спасибо сердобольным мамаше с папашей, по чьей милости он угодил почти что в психушку! Кевин был в бешенстве и отчаянии одновременно. Судья сказал, что у него в запасе всего сутки, чтобы перебраться в клинику в Аризоне, с момента выхода из дворца правосудия и до момента подписания документов и сдачи личных вещей охране лечебницы.
Судья спросил, будет ли Кевин брать последнее слово. Тот качнул головой, глядя в стол. Вместо него заговорил Майк, который прерывающимся голосом поблагодарил судью за столь мягкое решение.
– Желаю удачи. Она вам понадобится. – В голосе судьи звучало сочувствие.
По щекам Конни заструились слезы, Майк тоже прослезился. Последние две недели были похожи на агонию.
Обратная поездка в Сан-Франциско прошла в гробовом молчании. Майк лишь сделал звонок секретарю, распорядившись заказать ему два авиабилета до Аризоны на семь утра. Он собирался отвезти Кевина в исправительное учреждение лично, чтобы тот не мог сбежать по пути.
Дома Кевин сразу же пошел к себе и закурил в комнате, даже не открывая окна. Вонючий кисловатый запах окутал весь дом. Кошмар почти закончился, Кевина ждала клиника с жесткими условиями, поэтому последний день он мог выпендриваться сколько влезет. Всего через сутки за любую провинность его могли отправить в тюрьму. Вскоре все должно было закончиться, впереди полгода тишины и покоя, и если Кевин не натворит глупостей, их ждет безоблачное будущее. По крайней мере на это можно было надеяться.
Как только старший сын скрылся в своей спальне, а Майк отправился в душ, Конни собралась к Билли забрать Шона. Приятели как раз должны были вернуться с баскетбольной тренировки.
Когда Конни заглушила мотор, Шон сразу же бросился к ней, взволнованно заглянув в лицо. Каким бы болваном и эгоистом ни был Кевин, все равно он приходился Шону родным братом, и возможность тюремного срока пугала мальчишку.
– Ну как все прошло? Его не посадили? – выпалил он.
Мать покачала головой. У нее был измученный вид.
– Нет, Кевина отправляют в клинику на лечение. Полгода лечения и два года на исправление без права на ошибку. – Это были скорее хорошие новости, но по тону было заметно, что она все равно расстроена. Мать понимала: Кевин зашел так далеко, что останавливаться на достигнутом не собирался. Благоразумие никогда не было его сильной чертой.
Впереди семью ждали регулярные сеансы семейной психотерапии по выходным, бесконечные перелеты до Аризоны и обратно, мучительные страхи, что Кевин сорвется. Своей бесшабашностью он погрузил семью в маленький ад и даже не сознавал, что натворил.
– Он справится, мам, – сказал Шон, чтобы ее ободрить, но сам не слишком верил своим словам.
Увидев, как Конни разговаривает с Шоном и Билли, Мэрилин вышла во двор, чтобы узнать, как все прошло. В голосе подруги сквозило облегчение. «Любая клиника лучше, чем тюрьма», – сказала она с вялой улыбкой. У Конни был измученный вид, руки висели вдоль тела, как плети, взгляд потух. Мэрилин обняла ее и погладила по спине. Казалось, тело Конни потеряло гибкость, такое в нем поселилось напряжение.
Билли, не зная, что сказать, хлопнул Шона по плечу и улыбнулся, давая понять, что готов в любую минуту прийти на помощь. Шон улыбнулся в ответ и пожал плечами.
Тем же вечером ему позвонила Иззи.
– Ну, какие результаты?
– Тюряги братец избежал, – сообщил Шон. – По крайней мере на этот раз. Но если сделает хотя бы один неверный шаг – прощай, свобода! Не знаю, почему ему надо постоянно быть занозой в чьей-то заднице? – Он вздохнул. Он не мог точно сказать, за кого больше переживал – за брата или за родителей, но волновался так сильно, что чувствовал себя истощенным. Шон не переставал удивляться тому, с какой легкостью Кевин прожигает свою жизнь и подвергает риску жизнь близких.
