Ольга Строгова - Любовь приходит дважды
Немного помолчав, Клаус решил зайти с другого бока.
– Что-то Антарес сегодня особенно ярок, – произнес он, делая изящный жест рукой по направлению к красноватой звезде.
– Это Марс, – наконец разомкнул уста профессор. – Антарес в другой стороне неба, и отсюда мы его видеть не можем – горы мешают.
– Все-то вы знаете, – проворчал Клаус.
И снова воцарилось молчание.
Огненной дугой прочертил небо метеорит. Потом еще один. И еще.
– Красиво! – восхитился Клаус.
– Ужасно, – возразил профессор.
– Почему? – поразился Клаус.
– Ну, как почему… сам подумай, звезды все падают и падают, скоро ни одной не останется… И будет над нами небо – без звезд…
– А, – облегченно вздохнул Клаус, – это вы так шутите?
– Шучу, – после некоторой паузы отозвался профессор.
– А в самом деле… о чем вы думаете?
– О быстротечности жизни.
Звездное небо заслонила лохматая, с длинными болтающимися ушами голова Клауса. На лице ассистента присутствовало выражение крайней озабоченности.
Профессор вздохнул, приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Клауса своими темными, то ли серыми, то ли все-таки синими, глазами.
– А, это у тебя шапка…
– Профессор, а вы… хорошо себя чувствуете?
– Да. Все в порядке. Так о чем ты хотел поговорить?
Клаус неуверенно заерзал.
– Насчет той девушки…
– А, да. Конечно. Насчет той девушки. Ну и что ты о ней думаешь?
– Она красивая. Привлекательная. Я бы не отказался…
– Я не об этом. Разве ты не заметил в ней ничего необычного?
– Ну… молодая девушка, одна, высоко в горах, пасет яков… Это само по себе достаточно необычно. У нее тонкая талия, маленькие ножки и, наверное, красивая грудь…
Профессор покачал головой и посмотрел на Клауса с сожалением.
Этот взгляд был хорошо знаком Клаусу. Многие смотрели так на него, когда он строил свои умозаключения относительно женщин. А некоторые еще и высказывались в том смысле, что и о женщинах нужно думать головой, а не другим местом.
Хотя профессор ничего такого не сказал, Клаус на всякий случай решил обидеться. Что это он, в самом деле? То впадает в ненужные и несвоевременные философствования, то делает вид, что в женщинах его интересует нечто иное, отличное от их женской сути…
– Подумаешь, – заявил Клаус, делая вид, что вот сейчас встанет и уйдет, – вы в моем возрасте тоже, скорее всего, больше внимания обращали на талию и грудь… нежели на что-то другое…
Профессор сел, обхватив руками колени.
– В твоем возрасте, – возразил он, – у меня уже была жена и трое детей.
* * *Клаус присвистнул.
– Круто! Рассказали бы, а?
– Как-нибудь в другой раз.
– Ну пожалуйста! Я никому не скажу!
Клаус придвинулся к профессору.
Тот пошевелил крыльями короткого прямого носа и пробормотал, глядя в пространство перед собой:
– Кажется, я чувствую запах коньяка. Откуда бы это?
Клаус поспешно отодвинулся.
Ну и ладно, решил он, о личной жизни профессора поговорим как-нибудь потом.
Клаус знал, конечно, что у профессора есть дети (со старшей, Лаурой, он учился в одном классе), а раз есть дети, значит, должна быть и жена.
Просто все в лицее – и преподаватели, и ученики – давно привыкли, что герр Роджерс – один, что за ним не водится никаких интрижек и что даже секретаршей у него работает шестидесятилетняя фрау Лембке.
– Завтра нам предстоит еще один подъем, – произнес профессор, по-прежнему не глядя на Клауса, – а чем выше мы поднимаемся, тем разреженнее воздух. А чем разреженнее воздух, тем сильнее вредное воздействие алкоголя на организм…
Клаус опустил голову.
– Ну ладно, – смягчился профессор, – вернемся к девушке.
– Да! – с жаром подхватил Клаус.
– Ты заметил, что было у нее на лбу?
– Кажется, пятно, – неуверенно сказал Клаус, – да, точно, пятно! Синее, овальной формы, начиналось на переносице!
Профессор одобрительно кивнул.
– А посредине синего пятна еще что-то… не успел рассмотреть, да и далеко было…
– Маленький золотой кружок. В синем небе – золотое солнце. Так из какого же она племени?
Клаус засопел.
– Она… она… сейчас вспомню… она из народа лимбу!
Профессор снова кивнул, и Клаус облегченно перевел дух.
Но экзамен по этнографии Непала на этом не закончился.
– Ну и что же мы знаем о народе лимбу?
– Что они… почти все вымерли? – рискнул Клаус.
– Плохо, – огорчился профессор, – и чему только я тебя учил?
– Так это когда было, – возразил Клаус, – еще в лицее. А теперь нам читает лекции профессор Бах. Сплошной Древний Египет и Месопотамия. Третьекурсники его так и называют – Месопотам. Так что не вините себя, вы здесь ни при чем.
– Гм, – улыбнулся профессор. – Ладно. А что было у нее в ушах?
– Как что? Серьги. Золотые, кажется. В виде колец.
– Это были не кольца. Точнее, не совсем кольца.
– Да… пожалуй. Но я не успел рассмотреть…
– Это были змеи, кусающие себя за хвост.
– Ну и глаза у вас, – проворчал Клаус.
Профессор продолжал смотреть на него с выжидательным любопытством.
– Лимбу, лимбу… – бормотал Клаус.
Чтобы удобнее было вспоминать, он улегся на спальник рядом с профессором и закрыл глаза, надеясь, что все нужные сведения вдруг вспыхнут и отпечатаются на внутренней стороне век.
– Лимбу… ну, они это… древнейшие коренные жители Непала. Селятся в основном в провинции Лимбуван. Называют себя яктхумба – пастухи яков… Ну, это понятно… чего тут еще, в горах, делать – не ананасы же выращивать… Религия у них – буддизм, индуизм и… как его… даосизм…
От мучительных усилий вспомнить что-нибудь еще, относящееся к делу, Клаус завозился на спальнике и вытащил из-под него острый камень, похожий на наконечник копья древних людей. Некоторое время Клаус рассматривал его с вниманием, которого редко удостаивались камни и более интересной формы, а потом проговорил:
– А еще молодые лимбу могут заключать браки без разрешения родителей, что вообще является нетипичным для народов Непала. Невеста просто является к родителям на следующее утро и сообщает им, что вышла замуж…
– Очень интересно, – согласился профессор. – Продолжай.
– Однако, – в полном отчаянии произнес Клаус, – не все лимбу рисуют синие пятна себе на лбу и носят золотые украшения в виде змей… Да и Лимбуван этот далеко отсюда, на восточной границе Непала… Что же тогда получается, она…
И тут что-то щелкнуло в мозгу: отдельные, беспорядочно разбросанные куски информации вдруг вспыхнули чистейшим золотым светом и моментально сложились в удивительной красоты и стройности логическую картину.
Клаус отбросил камень в сторону и вскочил на ноги, подобный распрямившейся пружине.
