Нора Робертс - Тепло наших сердец
— Меня выставили. Выдали выходное пособие в размере месячного жалованья, прочитали проповедь и погладили по голове. — Она с трудом сдерживала слезы, окидывая взглядом милое сердцу просторное помещение с пятнами света на дубовом полу. — Боже, что я буду делать завтра, когда не смогу прийти сюда?
— Эй-эй, детка!.. Дай-ка мне это. — Он слегка подтолкнул Мэлори к выходу. — Выйдем, чтобы можно было поплакать.
— Я больше не стану плакать. — Мэлори прикусила задрожавшую нижнюю губу.
— А я стану! — Тод продолжал теснить ее, пока они не оказались на улице. Потом он поставил коробку на один из чугунных столбиков на перилах изящного крыльца и обнял Мэлори. — Я этого не переживу! Без тебя здесь все изменится. С кем мне теперь сплетничать и кто склеит мое сердце, разбитое каким-нибудь подонком? Кстати, ты заметила, что я все о себе?
Мэлори невольно рассмеялась.
— Ты останешься моим самым лучшим другом, правда?
— Конечно. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например переехать в Питсбург? — Тод отстранился, вглядываясь в ее лицо. — Или опуститься до работы в магазине подарков придорожного торгового центра?
Ей показалось, что в желудок упал — бам! — свинцовый груз. Два самых реальных варианта развития событий, чтобы заработать на жизнь. Но Тод выглядел так, словно вот-вот действительно расплачется, и Мэлори отмахнулась от этой мысли — надо было подбодрить друга.
— Боже упаси! Я еще точно не знаю, чем займусь. Но у меня появилось одно дело… — Она подумала о странном вечере и волшебном ключе. — Когда-нибудь я все тебе расскажу. Какое-то время я буду занята, а потом… не знаю, Тод. Все пошло наперекосяк!
Возможно, она все-таки немного поплачет.
— Все совсем не так, как должно быть, и я не представляю, что будет дальше.
Увольнение не входило в жизненную программу Мэлори Прайс.
— Ерунда, — заверил ее Тод. — Джеймс просто сдвинулся на почве секса… И знаешь, еще не все потеряно. Ты можешь переспать с ним, — прибавил он, воодушевляясь. — Или я.
— На оба этих предложения я отвечу одинаково. Мерзость!
— Кратко, мудро и точно. А что, если вечерком я заскочу к тебе с китайской едой и бутылкой дешевого вина?
— Ты настоящий друг.
— Мы спланируем убийство мерзкой Памелы и твое будущее. Хочешь, провожу тебя домой, сладкая моя?
— Спасибо, не стоит. Мне нужно проветриться. Попрощайся за меня… со всеми. Сейчас я просто не могу никого видеть.
— Это пройдет. Конечно, попрощаюсь.
По дороге домой Мэлори уговаривала себя не волноваться. Пыталась справиться с паникой, которая набрасывалась на нее при каждом шаге, уводившем от привычного образа жизни, все ближе к глубокой пропасти.
В чем, собственно, проблема? Она молода, образованна, трудолюбива. На счету в банке лежат деньги. Впереди у нее вся жизнь. Как чистый холст. Остается лишь выбрать краски и приниматься за работу.
Пока нужно просто отвлечься. Сосредоточиться на чем-то другом. У нее есть увлекательная задача, которую требуется решить, и целых четыре недели, чтобы это сделать. Не каждый день тебя просят найти таинственный ключ и поучаствовать в спасении души, да не чьей-нибудь, а принцессы!
Это поможет скоротать время, пока не определятся планы на дальнейшую жизнь. Договор подписан, пора приступать к его выполнению. Правда, как это делать, непонятно. Ясно одно — сначала нужно пойти домой и утопить свое горе в пинте сливочного мороженого.
Дойдя до угла, Мэлори с тоской оглянулась на «Галерею». Кого она обманывает? Это был ее дом.
Она тяжело вздохнула и повернула к тому дому, который не «Галерея», и тут же с размаху шлепнулась на тротуар.
Коробка с вещами выскочила из рук, а сверху на Мэлори упало что-то тяжелое. Послышалось глухое ворчание, а потом какое-то повизгивание. От удара у нее перехватило дыхание, на грудь словно навалилась небольшая гора. Над лицом нависла мохнатая черная морда.
Мэлори уже набрала воздух в легкие, собираясь закричать, то тут по ее лицу прошелся огромный язык.
— Мо! Стой! Назад! Слезай, дьявол тебя побери! О черт! Простите!
Мэлори услышала голос, в котором сквозила паника почище, чем у нее, и, борясь с приступом тошноты, повернула голову, стараясь увернуться от мокрого языка. Внезапно у громадной черной массы, придавившей ее к земле, появились руки. Затем вторая голова.
Эта голова оказалась человеческой и намного более симпатичной, чем первая, несмотря на съехавшие на тонкий прямой нос солнцезащитные очки и сурово сжатые губы.
— Как вы? Сильно ударились?
Мужчина оттолкнул массивную тушу в сторону и протиснулся между ними, загораживая Мэлори своим телом.
— Сесть сможете?
Вопрос был риторическим, потому что мужчина уже поднимал распростертую на земле Мэлори. Она села. Зверь попытался ткнуться в нее носом, но получил по этому самому носу локтем.
— Лежать! Большой слюнявый идиот… Чтоб тебе пусто было! Это я не вам, — с очаровательной улыбкой уточнил хозяин зверя, убирая волосы с лица Мэлори. — Простите. Он безобиден, но неуклюж и бестолков.
— Кто… Кто он?
— Мо? Собака. По крайней мере, так мне сказали. Хотя больше этот пес похож на помесь кокер-спаниеля и шерстистого мамонта. Правда, мне очень жаль! Это моя вина… Я отвлекся и позволил ему вырваться.
Мэлори скосила глаза вправо, где собака — если это действительно была собака — сидела на земле, виляя хвостом толщиной с руку. Вид у Мо был абсолютно невинный и чрезвычайно дружелюбный.
— Головой не ударились?
— Нет, наверное. — От внимательного взгляда хозяина Мо Мэлори почему-то бросило в жар.
Девушка была прелестна, как пирожное из кондитерской. Взъерошенные белокурые волосы, молочно-белая кожа, ярко-розовый рот с пухлой нижней губой — недовольная гримаса делала его ужасно сексуальным. Огромные голубые глаза. Прекрасные, несмотря на полыхавшее в них возмущение.
Он едва удержался, чтобы не облизнуться, когда она хмуро посмотрела на него и подняла руку, приглаживая восхитительную копну спутанных волос.
— Что вы так пристально смотрите?
— Хочу убедиться, что у вас не сыплются искры из глаз. Кстати, потрясающие глаза. Меня зовут Флинн.
— А мне надоело сидеть на тротуаре. Понятно?
— Ах да! — Флинн встал, взял ее за руки и поднял с земли.
Хозяин собаки оказался выше, чем она думала, и Мэлори автоматически отступила на шаг, чтобы не задирать голову, глядя ему в лицо. Солнце просвечивало сквозь его волосы — каштановые, густые, волнистые. Он крепко держал ее за руки, совсем не собираясь отпускать.
