Елена Усачева - Вирус любви

Да уж, ей, действительно, теперь не спрятаться.

Не то чтобы она боялась ослушаться Жеребцову. Она могла сказаться больной, могла потерять этот злосчастный билет, могла по дороге в школу сломать ногу – вон сколько снега намело, кто хочешь шею свернет. Отыскать повод не пойти – это легко. Вот только как она себя после этого будет чувствовать? Наташка не простит ей такого предательства, а если еще потом откроется, что Репина сама увлечена Павлом, то спокойная жизнь для нее закончится навсегда.

И почему все повально увлеклись Быковским? Прямо эпидемия какая-то!

Вот такая проблема стояла перед ее несчастным, опухшим от слез носом. И пойти нельзя, и не появиться на этой дурацкой вечеринке тоже нельзя. И о себе нужно подумать, и честь класса не запятнать. Хотя на класс можно и плюнуть. Только с Жеребцовой так просто разойтись не удастся. Наташка сделает все, чтобы добиться своего.

Ночью Ася не спала. Она все прислушивалась к возне братьев, которые, как назло, проснулись и требовали, чтобы мама посидела с ними. А мама отнекивалась, негромко шикая на них со своей кровати. Репина пыталась спрятать голову под подушку, но там, в темной духоте, к ней заявлялись особенно мрачные мысли, и подушка летела в сторону.

К утру у нее родилась тяжелая решимость все рассказать Быковскому. Ее классу от этого маленького предательства будет ни тепло, ни холодно. А она, наконец-то, сможет спокойно вздохнуть. Адрес Павла Ася знала, благодаря Лере, она не раз провожала подругу к этому высокому многоподъездному дому с аркой и глухим двором. Да, невеселое местечко. Тихое и нелюдимое, здесь только хулиганов встречать.

Без пятнадцати восемь Ася стояла в знакомом дворе. До школы идти – пять минут. Ждать – не больше получаса. Он появится.

Репина прошла вдоль длинного ряда припаркованных машин, посмотрела на темные окна – в этом доме еще почти никто не проснулся. Она одернула юбку и пристроилась на качелях. Перед ее носом возмущенно чикнул воробей. Словно Репина заняла его место. Воробей вспорхнул и помчался наверх, прочь из этого мрачного двора. Ася качнула железку. Качели скрипнули и остановились. А скрип остался. Он шел от кустов. Длинный, протяжный. Сначала Репина подумала, что это эхо от ее качелей. А может, где-то приоткрыта форточка? И только потом поняла, что это – снегирь.

Пушистая птица сидела на ветке, головка утонула в перьях.

«Снегирю, наверное, тепло, – грустно подумала Ася. – Вон какой он толстый. Скрипит себе в удовольствие».

Она вздохнула. Коленки уже замерзли и посинели, что было хорошо видно сквозь колготки.

Ася передернула плечами, стараясь хотя бы немного согреться. Но от этого ей стало еще холоднее. Она вскочила, сделала два быстрых шага к подъезду и остановилась.

Над ближайшими машинами мелькнула голова, а потом и весь человек вышел на дорожку. Это была Курбаленко. За ней бежала еще одна девчонка, полноватая, с большим пакетом в руках. Курбаленко уверенно подошла к подъезду, два раза пискнул домофон.

– Это мы! – крикнула Лиза в решетчатое окошко.

Дверь распахнулась, впуская ранних гостей.

Из Асиного открытого рта вылетело легкое облачко пара.

Хлопнула, закрываясь, дверь. Репина машинально задрала голову, пытаясь представить, как эти двое бегут по лестнице или, может быть, едут в лифте, и ей вдруг стало страшно обидно. Она тут стоит, мерзнет, а Павел даже не собирается выходить! Наоборот, он сам ждет гостей.

Ася плотнее надвинула на голову капюшон и, прогоняя снегиря, полезла через кусты к заборчику.

Ладно, уговорили, она выманит Быковского с вечеринки, и он еще пожалеет, что сегодня утром не вышел из дома!

– Нужно немного опоздать, – раздавала последние указания Жеребцова. – Минут на тридцать. Или – на час.

– А еще лучше дня на три позже заявиться, – весело вклинился Константинов. – Он как раз будет Новый год встречать, а тут – мы! Вот и выйдет: с кем Новый год встретил, с тем его и провел. И никакой тебе Курбаленко, только мы трое. – И он обнял за плечи Наумову. Юлька вздрогнула и сбросила его руку. – Для ровного счета позовем с собой Махоту. В дальних странствиях он нам не помешает.

– Трепло, – фыркнула Юлька. – Я с тобой вообще никуда не пойду!

– Ой, больно надо! – довольно хихикнул Ян, не переносивший Наумову. – Мы с Репиной тоже обойдемся без твоей помощи. – И он легонько толкнул Асю кулаком в плечо. Этот удар вывел Репину из задумчивости. Она покачнулась.

– Ага, возьмешь, – фыркнула Наумова, – через плечо перекинешь и понесешь. Она сама скоро ходить не сможет, вон, позеленела вся.

Ася поджала губы, но промолчала. Последние пару дней она, действительно, чувствовала себя неважно. Все ей было лень делать – ходить, говорить, стоять. А после сегодняшней бессонной ночи – тем более.

– А ты вообще чеши отсюда, – огрызнулся Константинов в сторону Наумовой. – Ты же с нами никуда не собиралась идти!

– Это я с тобой не собиралась идти, – начала Юлька, но Жеребцова ее перебила.

– Хорош фигней страдать, – растолкала она спорщиков. – Не трепитесь только никому. Нам толпа не нужна.

– А что такого? Собрали бы альтернативную тусовку. – Ян и не думал успокаиваться. – Они в доме, мы – около. Вот и повеселились бы на расстоянии. А когда будем делать внушение Быковскому, то убедим его массой. Я думаю, что всех наших он испугается.

Жеребцова оттолкнула размахивающего руками Константинова и протянула Асе билет:

– Короче, в полчетвертого – на месте. Не опаздывай!

Стремительно начавшееся утро нехотя перетекало в день. Последний урок, казалось, готов был умереть, не добредя до звонка. Бесконечный час до назначенного времени Репина ждать не стала, начала собираться.

Юбка, джинсы… Все не то! Может, платье? Точно. Где-то тут валялась теплая водолазка. Черт, мятая… Ладно, под платьем будет не так заметно. Ах ты, на платье пятно! Ну, Санька-Ванька, держитесь, она им такие мультики в следующий раз устроит! Это же от блинов – мелюзга носилась ураганом по квартире и разбрасывала блины где попало. Или это ее платье лежало где попало? Ладно, под курткой авось никто не заметит. На заляпанные сапоги можно было уже не смотреть – сойдут за испачканные по дороге.

Думать и оценивать ситуацию времени не было. Она заторопилась – скорее выйти на улицу.

Домик на билете оказался похож на реальный. Белый, двенадцатиэтажный, вокруг все утыкано кустами и деревьями. Подъезд выходит на детскую площадку с горкой и качелями. На них-то Ася и устроилась.

Грядущие новогодние праздники заставили выйти на улицы всех, засидевшихся в своих квартирах. Поэтому через двор туда-сюда сновало множество народа. Ася только и успевала вертеть головой, боясь пропустить приход «червяков», а особенно – Павла.