Екатерина Каверина - Цвета счастья
Катя ожесточенно роется в чемодане, вот и платье — знаменитый цветочно-звериный принт. Мама купила его в Милане, чтобы порадовать ее, метры шелка и секса.
Ну вот, она готова, Катя критично осматривает себя в зеркале и остается довольна. Глубокий вырез-качели обнажает ее загорелую кожу, красиво драпируя грудь, узкая длинная юбка подчеркивает тонкую талию и бедра. Яркий, экзотический рисунок придает смелости. Туфельки Джимми Чу и изящная сумочка — принца она не встретила, но перед «принцессой» не осрамится.
Снова телефонный звонок: госпожу Борисовскую ожидает машина.
Лифт неслышно и стремительно скользит вниз, восхищенные взгляды вслед, пока она идет к выходу. Все тот же Майбах с призывно открытой дверью.
Вечерняя Москва, яркие огни, рестораны, дорогие витрины. Она убеждает себя, что поездка в Майбахе не такое уж неслыханное дело. И это тоже было в ее жизни: роскошный лимузин, ласковая кожа сидений, мысли, чувства о мужчине, которому все это принадлежит…
Город остается позади, сердце стучит все сильнее и сильнее, руки нервно сжимают блестящую сумочку. Зачем, зачем она согласилась на эту поездку? Лежала бы сейчас в теплой постели с трогательным романом в руках и не ехала неизвестно куда, неизвестно зачем.
В машине играет старый джаз, скоростное шоссе сменяет узкая дорога с высокими дубами по обе стороны от нее. Огромные дома теряются вдали за неприступными заборами. Поворот, еще поворот, темнота, только снопы света от ярких огней машины. Тревожно, очень тревожно! Да вообще, куда он завез ее! Кошмар! Да уж эта поездка богата на нелепые события! Подъем в горку, съезд с нее, машина плавно тормозит перед высокими коваными воротами, неслышно въезжает в них, короткий путь вдоль искусственного озера с фонтаном и вот они перед ярко освещенным крыльцом. Теплый, чуть розоватый свет фонарей позволяет Кате рассмотреть большой дом, похожий на средиземноморскую виллу, с изящной балюстрадой, круглыми балкончиками и лаконичной элегантностью форм. Дом для принцессы — думает Катя.
— Прошу вас! — водитель распахивает дверь, — господин Дорофеев и Лиза ждут вас, — тепло улыбается он.
Ну Лиза, так Лиза! — Катя стремительно шагает в дом.
Огромный холл высотой в два этажа со стеклянным куполом, в который видно звездное небо, шпалеры на стенах, дворцовый паркет и обюссоновский ковер в центре всего этого великолепия.
— Добрый вечер! А мы уже заждались вас! — немолодая круглолицая женщина шагает Кате навстречу. На ней белый передник, кружевная наколка в волосах, ну прямо экономка из 19 века! — Проходите в гостиную, я подам ужин туда, — продолжает она.
— Папа, папа! Перестань! — заливистый детский смех раздается из глубины дома, ему вторит низкий мужской.
Катя неслышно входит в комнату, Сергей в потертых джинсах и футболке с глупым рисунком уютно расположился на диване. О недавней катастрофе напоминает только загипсованная нога и несколько ссадин на лице, правда, присмотревшись, Катя видит суровые морщинки около рта и скованность движений. На вытянутых руках он держит смеющуюся маленькую девочку, ее белокурые волосы выбились из-под кокетливых бантиков, щечки раскраснелись, а глазки сияют, как драгоценные камни. Прекрасные серые глаза ее отца. Девочка похожа на крошечную фею, на ней прелестное розовое платьице и балетки, подозрительно напомнившие Кате ее собственные от Маноло Бланик.
— Папа, расскажи еще, как она тебя спасала, — малышка очаровательно картавит и тянет ручки к отцу.
Катя чувствует себя так, словно подглядывает в замочную скважину, чужая, такая трогательная и уютная жизнь проходит совсем рядом, рядом, но мимо нее.
— А вот и наша спасительница, — Сергей, наконец, замечает Катю, скользит по ней взглядом, останавливается на глубоком декольте, высоком разрезе на юбке, и тепло, чуть насмешливо улыбается.
Катя чувствует себя безумно неловко, вечернее шелковое платье кажется неуместным в этой, пусть и роскошной, но домашней обстановке, рядом с мужчиной в футболке с мультяшной уткой Поночкой на груди.
Сергей спускает дочку с рук, неловко садится на диване и что-то шепчет девочке на ушко.
— Катя, познакомься с моей дочерью Лизой, — уже громче говорит он и немного выжидательно смотрит на Катю.
— Привет! — немного растерянно говорит Катя, наклоняется и протягивает к девочке руки. Та сначала мнется около отца, а потом, как будто на что-то решившись, быстро подбегает к Кате и деловито протягивает ей ладошку.
— Спасибо, что спасли папу, — шепчет Лиза и целует ее в щеку.
Катя, смущенная встречей с Сергеем, растроганная Лизиными словами и поцелуем, да еще и скованная своим мега-сексуальным платьем не знает, куда деваться.
— Нет, солнышко, это твой папа спас меня. Он у тебя самый храбрый на свете, — тихо говорит она.
— Ну что ж, раз вы с Лизой познакомились, можно и ужинать, — вступает в разговор Сергей, — Лиза, беги, скажи Арине Петровне, чтобы подавала ужин, — он нежно подталкивает ребенка к выходу.
— Катя, садись, — он указывает ей на кресло возле себя, — Как ты? Отдохнула? — заботу и участие Катя слышит в его голосе, в голосе того самого человека, который утром едва заметно кивнул ей на прощанье.
— Да, пришла в себя и отдохнула, завтра первым рейсом лечу домой, а ты как? Был в больнице? Что сказали? — Катя, сначала немного растерянная, постепенно успокаивается, правда голос все еще предательски дрожит, а взгляд то и дело обращается к двери в ожидании миссис Дорофеев.
— Летишь в Самару уже завтра? — Сергей как будто не слышит ее вопрос.
— Да, каникулы закончились, пора возвращаться к делам.
— Судить и быть судимой? — иронизирует Сергей.
— И это тоже, — немного грустно вздыхает Катя.
— А ты?
— Я? Надо завершать сделку с мексиканцами, на следующей неделе лететь в Лондон, потом на совет директоров в Норильск, в общем, все как обычно, — в голосе Сергея не слышится энтузиазма.
— Да, все, как обычно, — вторит ему Катя.
— Папа, вот и мы, — в комнату вбегает Лиза, ее радостный голос рассеивает возникшую было напряженность, как солнечные лучи рассеивают густой туман.
Веджвудский фарфор на столе, в камине уютно трещат дрова, домработница из позапрошлого века расставляет аппетитные блюда и поправляет приборы.
Сергей неловко, морщась от боли, опирается на трость и медленно шагает к столу. Кате хочется подбежать к нему, обнять за талию, усадить на стул и нежно спросить, не слишком ли он устал. Но она не может себе этого позволить, волнующее притяжение осталось во вчерашнем дне и уже стало прошлым. Этот вечер она проведет с ним и его семьей и забудет обо всем, что было, а, главное, о том, что могло бы быть. Но что толку рассуждать о невозможном?
