Любовь на грани смерти - Юлия Гойгель

— Тогда, может, не стоит ничего говорить? — предположила я.

Он легко поднял меня на руки и положил поперек кровати. Я сбросила туфли и приподняла бедра, позволяя ему стянуть трусики. Затем лежала и смотрела, как он раздевался.

— Что-то не так, Лиза?

— Можно, я немного посмотрю?

— Сколько хочешь.

Слишком много прикосновений, тысяча касаний его тела о мое. Мне казалось, что и его самого удивляла собственная медлительность. Мы оба наслаждались предвкушением, дарили друг другу чувственные ласки и, все касались, касались, касались…

— Влад, я ничем не предохраняюсь, понимаешь?

— Догадаться несложно, — он отбросил волосы с моего лица, чтобы заглянуть в глаза. — Но я очень хочу тебя коснуться, чуть-чуть. От этого не беременеют. Я всегда пользуюсь презервативом и точно знаю, что ничем не болен. Ты позволишь?

Я позволила, и это было очень приятно. Давление его твердой, как камень и одновременно нежной, как бархат плоти — слишком чувственная и сильная ласка. Я содрогнулась всем телом от неглубокого проникновения, и он хорошо это почувствовал, ведь я сжала и его, заставляя проникнуть глубже.

— Как хорошо, — шепнул он. — Ты такая узкая, нежная и горячая. Мне даже шевелиться не хочется.

И пошевелился, проникая на всю глубину. Несколько минут я хватала ртом воздух, затем пыталась бороться с собственным телом, жадно обхватившим его и не думающим отпускать. А он, похоже, забыл обо всем.

— Влад, остановись! Что ты делаешь? Если я забеременею ….

Он закрыл поцелуем мне рот:

— Это того стоит, Лиза. Оказывается, не всегда можно остановиться. Забудь обо всем. Пошли все к черту! Как же я хочу тебя!

Я еще чувствовала, как дрожит его тело внутри меня, слышала, как бешено колотиться его сердце. Пошевелилась, чтобы изменить положение собственного тела на более удобное, и его губы тут же вновь обхватили мою грудь. Тело, еще не остывшее от страсти, содрогнулось в спазмах пережитого экстаза, и я вновь задрожала в его руках.

— Надеюсь, ты не устала, — спросил он. — И изменила свое мнение об устрицах. Мне прямо сейчас хочется начать все сначала.

— Влад, а вдруг нас уже трое?

— Что?! О, прости не поможет, я знаю, — он приподнялся, но его глаза больше не смеялись. — Я виноват, но, знаешь, не жалею. Это было великолепно.

— Может, нужно найти постоянную девушку, в здоровье которой ты уверен и, которая, например, пьет таблетки, и заниматься сексом без презерватива? — посоветовала я. — И великолепно будет каждый раз.

— Яйца учат курицу, — нахмурился он. — Мы найдем завтра врача, самого лучшего. За окном двадцать первый век. Существует масса таблеток для таких случаев. Я понимаю, что это, наверное, не очень полезно, но ты же не пьешь их каждый месяц. Не обижайся, Лиза. Пожалуйста.

Я не могла на него обижаться и злиться. И не стала больше доставать.

— Не надо врача. У меня вот-вот должны начаться месячные….

— Я и думаю, что твоя грудь прибавила в размерах за последнюю неделю.

— А где ты видел мою грудь неделю назад? — удивилась я.

— Ну, не один наш бывший кадровик знал, как можно заглянуть в твою блузку, — признался Васильев.

— Нахал!

— А еще я очень тебя хотел, когда ты тогда сидела на моих коленях в ванной. И сейчас хочу. Надеюсь, ты не устала.

Я не устала. А, когда он уснул, тихо поднялась и оделась, даже не воспользовавшись ванной. Трусики почти мгновенно стали влажными, но на улице лето, не замерзну. Взяла сумочку и, стараясь не шуметь, сжимая в руках туфли, спустилась вниз.

— Невежливо уходить не попрощавшись, — раздался позади голос Бесова.

Пришлось обернуться. Он стоял за моей спиной. Неужели не спал? Не могли же его разбудить мои легкие шаги.

— До свидания.

— Не спеши. Как ты хотела открыть дверь?

Об этом я не подумала. Она закрывалась на несколько замков, видимо, даже изнутри имеющих свои секреты.

— Вы же мне откроете, Леон Русланович?

На нем были лишь брюки, и я старалась не смотреть на него. Меня не бросало в дрожь от рубцов и шрамов, наоборот, не хотелось, чтобы он решил, что я его рассматриваю и жалею.

— Надеюсь, мой брат еще дышит?

Я все же непонимающе уставилась на него:

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. Мне кажется странным твой уход, вот и все. Не припомню, чтобы Влад таскал в дом своих подружек, но уверен, что выгонять кого-то на рассвете он точно не будет.

— Он спит.

— А почему не спится тебе? Проблемы с совестью?

И здесь я поняла, о чем он думает.

— Вы решили, что я что-то взяла?

Бесов не ответил, но этого и не требовалось. На меня словно вылили ведро с грязью. Я высыпала на пол содержимое маленькой сумочки. Несколько денежных купюр, кошелек сюда не помещался, влажные салфетки, немного косметики и сунула ему в лицо пустую сумку, чтобы видел, что в ней больше ничего нет.

Он продолжал задумчиво смотреть. Я потрясла в воздухе туфлями. Если бы там что-то было, то непременно бы высыпалось. Снова молчание. На миг прикусив губу, дернула молнию длинного платья.

— Достаточно, Леон Русланович?

— Достаточно откровенно. Но, на мой взгляд, у женщин есть прекрасное место, где может поместиться много всего, — его взгляд красноречиво остановился внизу моего живота.

— Не так уж много, — пробормотала я, оправившись от нехватки воздуха, вызванного его неприятными словами. Но, хуже всего, было понимание того, что он не шутит. Какой кошмар. Но отступать было некуда. Чувствуя, как тело покрывается липким холодным потом, сделала шаг навстречу.

— Проверьте, — и не удержалась от признания. — Извините, не сходила в душ. Сейчас по ногам потечет.

Теперь он гадал, о чем я говорю.

— Вы, что, не предохранялись? — наконец выдохнул мне в лицо.

Я глупо захлопала ресницами.

— Зачем? Это портит все удовольствие. А мне нужно было постараться, чтобы выведать все ваши секреты, где хранятся остальные миллионы. К тому же у меня припрятано сто тысяч долларов. Аборт, это такой пустяк. И заплатить за него у меня есть чем. А ночами, как видите, я и так не сплю.

Он поднял руку, и я зажмурилась. Выдержать, вытерпеть, но не отступить и не закричать. Не позволю себя растоптать, не на его глазах. Но Бесов поднял упавшее платье и застегнул молнию.

Я собрала вещи из сумочки и обулась.

— И все же, Лиза, почему ты уходишь?

— Вы правы. Я украла. Эту ночь. Она не принадлежала мне. И что с этим делать утром, я не знаю. Расплачиваться неловкостью и ненужными пустыми словами; смотреть на часы, считая минуты; спрашивать у