Сделай это со мной снова (СИ) - Янка Рам

Потому что… щеки мои пылают от того, как он меняется сейчас, расслабившись.

Я могла в него влипнуть?

Да в него такого кто угодно может влипнуть… Чего уж.

В красивый стакан отправляется крупная льдина в форме обнаженной девушки, словно изогнутой у шеста. Сверху льется виски. Фигура девушки обрисовывается в деталях. Грудь ее задорно торчит, упираясь в стекло.

Эм…

Отвожу от нее взгляд.

Глядя мне в глаза, Хан, делает глоток. Облизывает губы. Они дёргаются в едва уловимой ухмылке-усмешке-улыбке. Не могу разобрать что это именно в его исполнении.

Глубоко вдыхает… губы, вспыхнувшие бордовым от спиртного, распахиваются.

И моя грудная клетка, словно среагировав, сначала вздрагивает от громкого стука сердца, а потом судорожно расширяется от того, что мне не хватает кислорода.

Ох… Надеюсь, это не воспринимается как призыв.

Я ни на что не готова! Вообще ни на что!

Манит меня пальцами.

Опять отрицательно кручу головой.

Может он и охренительно горяч сейчас… Но, все такой же чужой.

И если гора не идёт к Магомеду…

В общем, он идёт ко мне сам.

Он ещё не сел, а я уже двигаюсь дальше, машинально пытаясь забиться в угол.

Мягкий диван проваливается, мы тонем в его объятиях. Мое бедро упирается в его бедро.

— Хочешь в душ перед ужином?

— Я… Хочу домой, Хан, — жалобно смотрю на него.

— Ты дома.

Куда идти я не знаю… Это делает меня беспомощной. Я опять теряю почву под ногами.

Его пальцы тянутся к моему бедру.

— Нет… — качаю головой.

— Почему? — хрипло.

— Хотя бы потому, что ты не дал мне прикоснуться к себе в лифте.

— Просто… Это было неожиданно. Касайся…

Ловит мою ладонь, прижимая к горячей груди, в вырезе рубахи.

Бах… Бах… Бах… Мощно бьётся его сердце в мою ладонь.

— Нет так! — вырываю руку поспешно.

— А как ты хочешь?

— Я хочу… тебя вспомнить.

— Давай… — моргает мне медленно.

Настороженно тянусь пальцами к его лицу. Скула… уже ощутимая к вечеру щетина… Резковатый изгиб челюсти у уха…

Мои пальцы ничего этого не помнят.

Веду большим по его нижней губе, замечая, как снова дёргается назад, избегая прикосновения.

Рассерженно перехватываю его за подбородок, и уперто делаю то, что хотела — хмурясь, глажу его губы.

Они растягиваются в провокационной улыбке.

Чуть наклоняюсь вдыхая его запах.

Чувствую, как его рука скользит по моей талии. Мягкий рывок к себе и вжимается в мои губы своими.

На мгновение меня оглушает его горячий рот с привкусом виски и ощущение его крепкого тела, в которое меня вжали.

И даже бабочки, одурев от его наглости, пытаются вспорхнуть внизу живота.

Пискнув, выкручиваюсь, подлетая с дивана.

Все колотится от пульсов по телу!

Нервно встряхиваю кистями.

— Нет! — выдыхаю я.

Он вопросительно и претенциозно дёргает бровью.

— Только я могу прикасаться. Ты, пока я тебя не вспомню, нет!

— Я не играю по чужим правилам, Мия.

Делает глоток, сверля меня взглядом.

Подхватывая сумочку, вытаскиваю из нее телефон, документы… иду к лифту.

Снимаю по дороге кольцо, оставляю его на декоративном высоком столике у стены.

Прикладываю ладонь к сенсору.

Эта умная техника на меня не реагирует, черт возьми!

— Я хочу выйти отсюда! — луплю ладонью по сенсору в виде пятерни.

Куда ты пойдешь, Мия? В твоём телефоне один только номер. И тот принадлежит Хану.

Меня накрывает словно от… панической атаки?

Ощущаю, как его взгляд жжет мне спину.

Разворачиваюсь.

— Хан… Хан. Хан! — нервно рявкаю я. — Ты завис?!

— Минуту…

Хмуро смотрит мимо меня.

Переминаюсь с ноги на ногу.

— Я в плену?!

Поднимается, подходит не спеша.

Присаживается, расстёгивает мои босоножки.

На мгновение, мне кажется, что это какое-то мстительное издевательство — с желанием отнять свои подарки.

Но я просто не могу поверить, что такой человек как Хан может быть настолько мелочным.

— Что ты делаешь?.. — шепчу я, дрожащим от обиды голосом.

Снимает.

Я стою босиком. Ещё более ранимо и беспомощно ощущая свое положение.

— Мм… Не хочу, чтобы тебя… хоть что-то не любило здесь.

На моих пальцах красные полосы от ремней босоножек. И сейчас мне и правда становится чуть легче. Мне было больно от них, но из-за шока от всего происходящего, я просто не чувствовала тело.

Поднимается, ведя руками по моим икрам, бёдрам.

Хотя я запретила ему прикасаться!

Но сейчас стою и позволяю.

Прижимая, подхватывает под бедра, отрывая от пола. Волосы мои рассыпаются по его плечам.

— Здесь всё будет тебя любить. Обещаю.

Отпускает. Я сползаю по его телу вниз.

Поцелуй в ключицу… В плечо… В кромку уха… в висок…

И я как загипнотизированная птица прислушиваюсь к ощущениям. Моё тело не протестует. Мое сердце отогревается его неожиданным обещанием.

За руку ведёт меня обратно. Играет блюз… Его рука горячая… Он больше не айсберг.

Моя голова кружится. Словно я пила этот чертов виски, а не он.

Открываются двери лифта.

Там коробки из ресторана. Он забирает их. И двери лифта все ещё открыты.

Ну, давай, Мия!

Но мне уже не хочется уходить. Куда?..

Хочется есть, от таблеток, которые я пью, хочется спать, но ещё больше хочется безопасности и близкого человека рядом.

Мы молча ужинаем при настоящих свечах.

— Почему ты молчишь?

— Не хочу… чтобы ты снова расстроилась.

Какой странный! Боже…

Я опять в полном недоумении. Потому что, как не крути, человек старается позаботиться обо мне. Вот он старается, а ты, Мия, нет! Так тоже неправильно…

Но просто он такой странный, что можно крышей поехать!

И иногда — пугает…

Потом я иду в душ, под струями воды пытаюсь что-то понять про него и себя. Выхожу. Отыскиваю среди совершенно новых вещей пижаму. Она моего размера. Я бы никогда не выбрала такую! Она шелковая и холодная.

Выхожу к нему.

— Ты обещал меня любить здесь.

— Мм… Да.

— Так вот. Я поняла, как мне надо. Сядь.

Показываю взглядом ему на диван.

Стащив из спальни подушку и одеяло, возвращаюсь к нему.

Он медленно расстёгивает пряжку ремня.

— Это не понадобится, — поджимаю губы.

Кладу на колени ему подушку, укладываюсь головой, закутавшись в одеяло.

Закрываю глаза.

Его рукой веду себе по голове.

— Гладь…

Расслабляюсь, прислушиваясь к ощущениям. Мне нравится…

— Вот так меня надо любить, — сонно шепчу я.

— Ты уверена? — с сомнением. — Я знаю более впечатляющие способы.

— Абсолютно… Этот меня впечатляет… Ещё гладь…

От него пахнет мускусно… глубоко… пьяно…

— Гладь… гладь… — бормочу я.

Он послушно гладит, заправляя мою прядь, упавшую на лицо, за ухо. От прикосновения его пальцев к кромке ушка — мурашки