Эдди Кливленд - Американский плохиш (ЛП)
— Ага, Парсонс, кто бы такое сделал? Это было бы просто странно, разве не так, капитан Форрестер? — Лопез крутится на своём сидении, и снова разворачивается лицом к водителю, который немного покраснел.
— Заткнись, чувак, — Парсонс сжимает челюсти и его плечи напрягаются. Я не могу сдержать смех.
— Серьёзно? Я хочу его услышать. Что за прозвище? — я наблюдаю, как Парсонс одним лишь взглядом, молча, молит Лопеза. На секунду, я думаю, что капрал перестанет бросаться дерьмом и просто оставит меня в неведенье. Потом он поворачивается на месте, его глаза блестят, как у кота, который поймал птичку себе на обед.
— Ага, старик, как ты хотел, чтоб все тебя называли? — он подталкивает Парсонса, но единственным ответом является краска, которая поднимается по его затылку, пока он, не моргая, пялится вперёд.
— Сперминатор, — отвечает Лопез и смотрит прямо мне в лицо. Лицо Парсонса приобретает фиолетовый оттенок, который обычно можно увидеть на баклажане или на побитых жертвах.
— Ты — настоящий хер, чувак, — ему удаётся выдавить эти слова сквозь свои сжатые челюсти.
Лопез начинает ржать, словно гиена, и я тоже не могу удержаться от смеха.
— Что? Почему ты, вообще, захотел, чтобы к тебе прицепилось такое прозвище? — мелкие слёзы собрались в уголках моих глаз, пока я пытался вдохнуть сквозь приступы смеха.
— Не знаю. Думал, для цыпочек это будет звучать круто. Блядь, мне было семнадцать, как вы думаете, от него избавиться реально? — прошипел Парсонс, пока мы с Лопезом продолжаем ржать. — Членоголовые.
Пейзаж за моим окном, появляется будто обрывки сна. По крайней мере, это не мои настоящие кошмары. Вместо песка, который забивается в каждую щель, и пустынных полей полных трупов, по которым я рыскаю каждую ночь, я вижу поле, на котором я играл в лиге. Вместо села, в которое я продолжаю входить в своём сне, я вижу свою старую среднюю школу.
Воспоминания складываются вместе, и напоминают мне о моих кистях. Я не возвращался сюда с тех пор, как закончил Вест Поинт. Я был в первой своей командировке, когда мои родители собрали вещи и переехали в залитый солнцем штат, чтобы там провести свою старость, так что у меня никогда не было причин возвращаться. Десятилетие позади, и я пытаюсь отвлечься теми вещами, которые изменились. Этого торгового центра здесь никогда не было. Те подразделения новые. Это всё очень хорошо отвлекает от той единственной вещи, которую я оставил в Колорадо и которая мне небезразлична.
Лорен.
Помотав головой, я отметаю эту мысль. Если я что-то и выучил за эти годы, так это то, что кисок всегда хватает. В конце концов, мне оторвало ногу, а не член. Хотя также было достаточное количество женщин, чуть было не оторвавших его во время минета. Кто я такой, чтобы противиться им?
Спустя почти год интенсивной терапии в Уолтер Ред, армия предоставила мне выбор: я мог продолжить активно исполнять свой долг или вернуться на улицы гражданским. И ежу было понятно: я жил, чтобы служить. Потом я выяснил, что «активная служба» подразумевала под собой бумажную возню. Нет уж. Никогда в жизни я не буду просиживать над кучей файлов по восемь часов в день на протяжении следующих пятнадцати лет. Я ничего не имею против таких ребят, но мне нужно нечто, что сможет качать адреналин по моим венам. Что-то более опасное, чем просто перекладывание бумажек.
Когда мне сказали, что я мог уйти на реабилитацию и закончить своё лечение в центре Сплэндинг недалеко от моего дома, я согласился. То есть, что ещё мне было делать? Отправиться в оранжевый лесок с моими родителям во Флориде? Помимо армии, Колорадо был единственным домом, который я знал.
Я безучастно пялюсь на город, который проносится мимо. Внезапно мой взгляд падает в одно место, и я вижу красный, белый и синий цвета, уверенно развивающиеся на весеннем ветру. Ряд флагов тянется по всей улице. Парсонс сворачивает за угол, и дорога с двух сторон уставлена байками, пожарными, полицейскими и кучей ликующего народа.
Некоторые из них держат плакаты со словами «Добро пожаловать домой» или «Американский герой!»
Я не ожидал этого. Машина тормозит, и мы минуем сотни улыбающихся и машущих людей. Я опускаю окно и машу в ответ. Вижу симпатичную малышку на обочине, стоящую с парочкой малышей, которые доходят ей до колен. Один из мальчиков подносит руку к виску и салютует. Я не мягкотелый, но моё сердце сжимается, когда я поднимаю руку и салютую в ответ.
Толпа кажется бесконечной. Чёрт, я видел парады на день Ветерана с меньшим количеством народа. Я знаю, что после выхода шоу о том, что я отфутболил гранату от Купера, на меня посыпалось всевозможное внимание. Двадцатиминутные, часовые интервью. Рядом со мной даже сидела Опра. Спустя месяцы восстановления, суматоха в прессе утихла.
К сожалению, как и все имэйлы от женщин, которые предлагали свои руку, сердце, и свою матку, чтобы выносить моих детей. Предложения о свадьбе ничего для меня не значили, но некоторые из ужасных описаний того, что они хотели со мной сделать, чтобы показать свою благодарность, помогли мне пережить тёмные временаК счастью, когда мне разрешили покинуть госпиталь и вернуться в общество, ещё большее количество женщин было готово показать мне свою благодарность. И гибкость. Если и есть что-то лучше, чем глубокая глотка и горячий кусок задницы, который течёт по патриотам, я не хочу знать.
Нет, подождите, я как раз хочу знать. Пришлите мне её.
— Ну, чёрт возьми, капитан. Кажется, весь штат прибыл, чтобы увидеть вас, — в изумлении бурчит Лопез.
Он прав. Улица, ведущая к больнице, усыпана людьми, которые приветствуя меня, размахивают плакатами над головами, и людьми, которые мне салютуют.
Громоподобный грохот позади нас заставляет меня подпрыгнуть и обернуться, поджаривая мои нервы. На секунду мой мозг уверен, что я снова в пустыне, и я ожидаю увидеть, как строй «Хаммеров» грохочет по песчаным барханам. Вместо этого, я вижу группу байкеров, которые завели двигатели, и конвоем следуют за машиной. Моё сердце прекращает бешено колотиться в груди, и я чувствую, как борюсь с возникшим в горле комком, когда вижу, что группа, с нашей машиной во главе, следует за нами в форме клина, будто стая канадских гусей, которые направляются зимой на юг.
— Чувствую, будто везу Президента, — наконец-то, Парсонс снова отзывается. Думаю, толпа настолько его впечатлила, что заставила забыть о Сперминаторе. Хотя бы на данный момент.
Он замедляет авто до черепашьего хода, пока мы проезжаем мимо улыбающихся лиц. Я мог бы выбраться и даже с одной ногой пойти быстрее, чем мы едем. У него не такой уж и большой выбор, со всеми этими детьми, которые прыгают вокруг машины и пытаются бежать рядом. Нам стоит быть осторожными.
