Больше не подруги - Энни Кэтрин
Я не хочу разыгрывать сцену еще драматичнее, поэтому убегаю к своему автомобилю. Колеса машины Беатрис визжат, она вылетает с парковки. Моя кровь кипит. И это я тут стерва? Это не я ее не пригласила.
Я возвращаю Майе рюкзак, растекаюсь по водительскому сиденью и делаю глубокие вдохи. Не могу поверить в то, что сейчас произошло. Делаю еще три глубоких вдоха. Подумываю позвонить Эйвери, но она просто спросит, почему я не сказала Беатрис, что она – стерва похлеще моего. Действительно, почему? Во-первых, я поразилась тому, что она говорит. Во-вторых, я не мыслила здраво. В-третьих, та часть меня, которая сразу могла дать отпор, осталась в том дне, когда мы переехали в Спрингшир.
Когда все пошло наперекосяк? Дело ведь не просто в паре пропущенных футбольных матчей. Реакция Беатрис граничила с истерией. Мне нужно добраться до сути происходящего. Написать ей? Нет. Пусть лучше сначала остынет. Тут я понимаю, что мне тоже нужно остыть, только буквально. С подмышек льется пот, я поджариваюсь, словно маршмеллоу на огне.
Приглашения на чаепитие по-прежнему лежат на пассажирском сиденье. После этого ненормального скандала с Беатрис я уже не уверена, что хочу что-то организовывать. Я беру приглашение Беатрис и смотрю на него. Потом обмахиваю им пылающее лицо. Хоть на что-то сгодится.
Глава 6
Дома я заползаю под пледик с коробкой шоколадных конфет. Вспоминаю цитату из «Форреста Гампа»: «Жизнь как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какая начинка тебе попадется». Вот уж действительно.
Слезы катятся по щекам, пока ванильный сливочный крем тает во рту. Вот тебе и чаепитие. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя такой брошенной. Наверное, в старшей школе, когда меня не позвали на самую крупную вечеринку года. Я плакала неделями; семнадцатилетняя я была убита горем и совершенно подавлена. Не уверена, собрала ли я себя обратно по кусочкам после того случая. Теперь я, по сути, в той же ситуации, только сейчас я старше и мудрее. Правда, порой мне до сих пор кажется, что я по-прежнему в старшей школе.
Это произошло, когда мне было семнадцать. Я не хотела, чтобы мой спутник на выпускном балу видел, как я запихиваю в себя хот-дог, и поэтому шмыгнула в коридор. Вот-вот должны были объявить короля и королеву бала, и мне нужно было быстро вернуться, хотя я ни на что не претендовала.
Я услышала, как ко мне направляется Уитни. Я не ожидала, что она остановится и будет разглядывать свое отражение в стеклянной витрине для трофеев, поэтому без задней мысли повернулась, чтобы сказать ей что-нибудь, и врезалась в нее с хот-догом в руке. Горчица размазалась по ее темно-синему платью, по ткани побежали желтые ручейки, и тут голос директора в динамиках объявил: «Королева бала – Уитни Росс». Я взяла салфетку, попыталась оттереть горчицу и размазала ее большим пятном, похожим на солнце. Платье для выпускного превратилось в наряд для детского сада. Уитни не была жизнерадостным солнышком. Она обратилась свирепой бурей, осыпала меня проклятиями и заставила прямо там поменяться платьями. Иронично, но в ее платье я выглядела как пухлая сосиска для хот-дога длиной в фут[11], которую запихнули в булочку обычного размера. Уитни возненавидела мое розовое платье из тафты, которое висело на ее худеньком теле мешком.
И вот так я умудрилась вылететь из популярной компании всего за десять секунд и не попала на вечеринку в честь окончания школы, которую организовал Джейсон Мартин, самый богатый ребенок города. Уитни пустила отвратительные сплетни обо мне и хот-догах, повторять которые я не буду. С тех пор я хот-доги не ем.
Но что случилось с моей дружбой с Беатрис? Не могу припомнить трагичный случай, который по масштабам хоть приблизился бы к Ужасной Катастрофе Хот-Дога.
В день, когда я встретила Беатрис, я вышла погулять по району рано утром с Майей в коляске, наслаждаясь теплым летним днем. Я описывала дочери деревья и птиц, говорила про рисунки мелом, баскетбольные кольца на проезжей части и велосипеды, которые оставляют на газонах на ночь. Я сказала ей, что однажды ей будут нравиться все эти занятия.
Я даже не заметила кучку дерьма посреди тротуара. Сначала я проехалась по нему, а потом и сама вляпалась в новой обуви. Все мои знакомые в курсе, что мою обувь трогать нельзя. У меня где-то сотня пар, и это – мое самое желанное имущество. Я проскрипела пару ласковых, напугав Майю, и она заплакала.
Женщина в розовом халате и с разноцветными бигуди в волосах крикнула с крыльца: «О нет, я собиралась это убрать!»
Я, похоже, посмотрела на нее обвиняюще, потому что она подняла руки, показывая, что это не она оставила огромную кучу посреди тротуара.
– Это была не моя собака, – в ужасе сказала она.
Я-то думала, мы живем в приятном районе, где люди убирают за своими питомцами. Я ошибалась. Здесь проживает как минимум один невнимательный идиот. В правилах объединения жирным шрифтом прописано: «Убирайте за своей собакой».
Женщина подбежала ко мне в тапочках.
– Давайте я вам помогу, у меня есть шланг неподалеку.
Я прошла за ней, и она отмыла колеса коляски и мою обувь, заодно задев легинсы и верх. Я выглядела так, словно участвовала в конкурсе мокрых футболок.
– Я Беатрис. – Она протянула мне руку.
С тех пор мы с Беатрис прогуливались по району вместе, с нашими девочками в колясках, и всегда осматривались в поисках собачьих какашек.
Потом, когда девочки подросли, мы постоянно выбирались играть в парк, чтобы выходить из дома и оставаться в здравом уме. Беатрис родила Бенджамина, и у нее стало еще меньше времени. Началась школа. Иногда, когда Беатрис могла оставить Бенджамина с нянькой, а девочки были заняты на весь день, мы обедали вместе.
Вскоре после знакомства с Беатрис мы познакомились и с остальными мамами на детской площадке. Я, Беатрис, Лайла, Вивиан и Эленор сблизились. Наши дети были одного возраста, ходили в один и тот же класс. Но нас связали не только наши дети: наши мужья вместе играли в гольф. И всем все подходит. Это та самая идеальная группа друзей, о которой я мечтала. Мы так сблизились за последние несколько лет. Мы ходили на бранчи, устраивали девичники, собирались семьями, а по выходным
