Постель не повод для знакомства - Евгения Халь
— Он был настоящий! — Гаспар аж на месте подпрыгивает от возмущения. — Мне его везли из Греции на самолет.
— Инфаркт у главного раввина Москвы тоже был настоящий, — напоминаю я. — И скандал. И компенсация, которую наш отель заплатил пострадавшим, приравнивается к геноциду гостиничного бизнеса.
Гаспар скорбно пожимает губы и цедит:
— Я вас понималь. Но у меня тоже вопрос: кто ко мне прицепиль эту новую су-шеф? Она, конечно, су… но не шеф! Там другое буквы в конце слова.
— А можно не хамить? — вдруг взрывается Марк и подлетает к шеф-повару.
А вот это уже интересно! Я не видела нового су-шефа. Но почему наш барин вдруг так занервничал?
— Ну ты, тупая, Вика, — язвительно шепчет мой мозг. — Тебе же шеф сказал, что это невеста его сына. И под кровать кабачковый принц тебя затащил, потому что боялся ревнивой невесты. Просто сложи два и два.
— Она со вчерашнего дня разучилась считать и думать, — отзывается моя предательская тушка. — Теперь только наощупь все понимает. Теорию заменила практикой.
Ах, вот оно что! Рыцарь бросился на защиту своей дамы. Это только меня можно по-всякому оскорблять. А невеста барина вне критики. Давай, Гаспар, жги глаголом бламанже!
— Нельзя! — решительно отрезает Гаспар, нисколько не растерявшись. — Она мне уже с утра сделаль на кухне погром. И сжигать мой любимый сотейник, который мне подарить французский президент.
— Это с каждым может случиться в первый рабочий день, — горячо возражает Марк.
— Не с каждым, а только с дурочками, которые не уметь готовить, — не сдается Гаспар.
Марк задыхается от возмущения, сжав кулаки. А Леня, воспользовавшись минутной паузой, миролюбиво замечает:
— Без обид, Гаспар. Я тебя уважаю, ты же знаешь, но ваш Наполеон когда-то Москву сжег. И ничего, мы с вами помирились. И даже любимый торт его именем назвали.
— Виктория, я прошу убрать с моей кухни эту су-шеф, — продолжает настаивать на своем Гаспар. — Ее прислать Сан Саныч. Скажите ему, чтобы отослать в Сибирь навсегда.
— Она останется на кухне ресторана, и это не обсуждается. — Марк даже хлопает ладонью по столу.
— Это почему это? — язвительно спрашиваю я. — Вы же видите, что Гаспар не сработался с человеком. Значит, нужно заменить. Я поговорю с Александром Алексанровичем.
— Потому что су-шеф Кристина — моя невеста, и вам, Виктория Алексеевна, не о чем разговаривать с моим отцом. Это наши семейные дела, и вас они не касаются. Более того, они вообще не входят в ваши полномочия, которые неведомым образом сильно расширились. Но я позабочусь о том, чтобы их сократить.
В кабинете наступает такая тишина, что слышно, как Леня лихорадочно сглатывает слюну, пытаясь сдержать нервную икоту. Он у нас всегда икает на нервной почве. Внутри меня всё закипает. Ясно вижу, как из моих ушей, словно в мультиках, вырываются струи горячего пара, как из кипящего чайника. Уже и невесту в ресторан пристроил. Ведет себя, как хозяин. В памяти всплывает надпись на заставке его телефона: "Здравствуйте, барин".
— Ответь ему! — возмущается мозг. — Ты что не видишь, что происходит? Он тебя сейчас при всех положил на колени, задрал юбку и отшлепал, как крепостную. Барин и есть! Только ты не девочка с конюшни!
— Это из-за меня, — виновато вздыхает тело. — Она молчит, потому что мне так нравится, когда меня шлепают! Если бы ещё нас барин на сеновал пригласил, было бы совсем здорово!
— Заткнись, предатель! — шипит мозг. — Ты нас всех под монастырь подведешь!
— Ну молчу я, молчу. И вообще стараюсь, — огрызается тело. — Но что ж поделать, что я никак не могу забыть его губы и холеные руки? А тут еще ты со своими метафорами: положил на коленки, отшлепал. Я, можно сказать, еле трусики на бедрах удерживаю. Они сами пытаются упасть!
— Примитивная скотина, — презрительно бросает мозг. — Вика, проснись уже! Этот барин у тебя все заберет! Для чего я столько лет бился, чтобы эта тушка все испортила?
Мозг так негодует внутри моей бедной черепушки, что я, наконец, прихожу в себя, набираю воздуха в грудь и, чеканя каждое слово, отвечаю:
— А теперь послушайте меня, Марк Александрович. Вы прекрасно слышали утром, что сказал ваш отец. Если бы он хотел сосредоточиться лишь на семье, то вы бы давно были здесь главным. А вы — просто стажер. И соискатель на должность. И нечего передо мной трясти семейными связями и генетикой. Лучше тряхните профессионализмом, если, конечно, сможете. Мы дадим вашей невесте несколько дней, чтобы освоиться. Но если Гаспар и дальше будет недоволен, то я лично доложу шефу, что Кристина не справляется. Вас устраивает такой расклад? Или вам нужно отдохнуть под кроватью, чтобы в тишине и покое все обдумать?
— Где-где? — смеется Артем.
Марк заливается густой краской и молча выходит из кабинета, оглушительно хлопнув дверью. Мне тут же становится легче. Я даже могу вздохнуть, поэтому с облегчением говорю:
— Все свободны. Хорошего продуктивного дня!
Потом ловлю за рукав Леню и, молитвенно сложив руки, шепчу:
— Леня, я вас умоляю! Проверьте кондиционеры в люксе, в котором мы собираемся поселить инвестора. И лампочки в коридоре замените. Они гудят и мигают.
— Да я сделаю все, Вика, не волнуйся, — так же шепотом отвечает он.
— Зина, на тебе кристальная чистота. Чтобы раввин носа не подточил.
— Виктория Алексеевна, с наших полов можно будет есть, обещаю! — горячо уверяет меня Зина.
— Я помогу с горничными, — Артем вскакивает на ноги и бежит за Зиной.
— Зачем это? — растерянно спрашивает она. — Вы же в уборке ничего не понимаете!
— Я понимаю в девушках. И должен лично посмотреть всех! То есть, я имел ввиду: проверить работу каждой. Чистота — она налог.
— Может, залог? — интересуется Зина.
— Да, я именно это и хотел сказать, учительница первая моя! — Артем чмокает Зину в руку и галантно распахивает перед ней дверь.
Кому что, а коту валерьянка. Но для меня это даже хорошо. Пусть смотрит на ножки девчонок и не лезет в управление моим отелем.
Глава 4. Невеста кабачкового принца
Выхожу из кабинета, набираю портье. Он немедленно отвечает:
— Да, Виктория Алексеевна.
— Сережа, скажи мне: у нас есть бронь на президентский люкс?
— Он свободен до следующей недели.
— Отлично! Забронируй на имя Эйтана Шора, начиная с сегодняшнего дня.
— Да, но
