Его тайная дочь (СИ) - Шарм Кира
А ведь мне с самого начала нельзя было к нему приближаться!
Надо было держаться подальше, и я об этом знала!
Просто сама судьба, будто в насмешку, постоянно сталкивала нас!
И я… Не выдержала. Сдалась. Сошла с ума.
Поддалась ему и своим сумасшедшим чувствам!
Даже поверила, что наше счастье возможно!
Господи!
Какой же я была тогда дурочкой!
И самое главное сейчас не повторить прежних ошибок!
– Да. К Лизе.
Он все так же нависает надо мной.
По-прежнему пронзает совсем черным взглядом.
Прижимается так крепко. Буквально впечатывается в меня своим мощным телом!
Только лицо его теперь дергается.
В какой-то момент оно просто искажается, и…
Мне кажется, или я вижу на его лице боль?
Даже вздрагиваю. Хочется повторить его жест. Провести рукой по его щеке. Нежно-нежно. Как когда-то.
А он бы улыбнулся и схватил бы мою ладонь. Прижал бы к губам, поглаживая пальцами.
Но этого не будет.
Все в прошлом.
Мое счастье было мимолетно. И я заплатила за него слишком дорогую цену.
Макс Захаров. Тот, кого я полюбила больше жизни, ненавидит меня!
И это не изменится. Да и я перед ним виновата… Такого не прощают! И он никогда не простит! Особенно после того, как так любил!
Тех, кого любят, за такое после ненавидят! Потому что они ранят сильнее всех остальных! Макс меня просто растопчет!
– Иди.
Его голос становится ледяным. Лицо снова превращается в холодную, непроницаемую маску.
Макс отшатывается от меня и смотрит с таким видом, как будто понять не может, как только что чуть было не поцеловал.
А он хотел. Я чувствую. Знаю. И у меня до сих пор сердце колотится так, что готово вылететь из груди!
– Лиза!
Я влетаю в комнату малышки.
Прижимаю ее к себе крепко-крепко.
Лихорадочно глажу по волосам, покрывая их поцелуями.
– Мааам? Ты что? Ты зачем плачешь?
Малышка все чувствует. И даже то, что у меня слезы на глазах.
– Ты же выздоровела. И у меня ножка не болит. Совсем-совсем! И Макс… Он хороший.
Малышка слегка пыхтит, прикусывая губу.
– Это нечестно, что с ним была какая-то другая невеста. Но он тогда еще не знал, что он твой принц. Наверное. Ну мам. Не плач! Он же поцеловал тебя, а не ее! А ее не целовал. Я знаю. Я все видела!
О, Боже.
Выходит, малышка уже успела и познакомиться с невестой Макса!
Внутри все холодеет. Это неспроста!
Неужели и правда он настроен так серьезно?
Прижимаю свое счастье к себе еще крепче.
– Она говорила с тобой? Что она тебе говорила, малыш?
– Она красивая.
Малышка , как всегда, вместо того, чтобы отвечать на мои вопросы, продолжает то, что чувствует важным.
Это тоже черта Макса.
Его было никогда не увести в сторону от того, что у него в мыслях!
И… В желаниях… В страсти…
Черт!
Я будто снова ощущаю на себе его руки!
И… Этот жар губ, этот до безумия потемневший, страстный взгляд!
Мне нужно переехать из той спальни! Иначе я там просто сойду с ума! Те стены помнят слишком многое!
– Но ты лучше, мам! Ты самая –самая!
Малышка крепко прижимается ко мне в ответ.
– Макс любит тебя. Иначе он бы тебя не целовал!
Я физически чувствую, как у меня начинает гореть между лопаток.
Резко оборачиваюсь и замечаю Макса.
Он стоит в дверном проеме. Крепко сжимает кулаки.
Просто пожирает нас обеих глазами!
В них сейчас столько всего!
Нежность. Ярость. Какое-то дикое, нечитаемое безумие. Кажется, он может взорваться в любой момент!
И, кажется, он слышал наше каждое слово! Как давно он здесь стоит?
– Макс!
Малышка улыбается и просто светится радостью, глядя на него.
– Скажи ей. Ведь моя мама лучше, чем та, другая принцесса! Моя мама самая-самая лучшая! И ты поцеловал мою маму, а не ту!
– Кажется, кто-то голодный, – бормочу под совсем дикий взглядом Макса.
На его лице играют желваки.
Кажется, еще чуть-чуть, и я услышу, как хрустят его крепко сжатые челюсти!
Благо, урчание в животе у малышки спасает меня и позволяет сменить тему.
– Пойдем, приготовим что-нибудь вкусненькое, да?
– Да!
Радостно кивает малышка, и кривит носик, переводя взгляд на Макса.
– Я приготовил невкусно, я знаю, – он кивает, не в силах сопротивляться обаянию малышки.
– Тебя мама тоже покормит.
Малышка светится и кивает.
– Она самая добрая. И не оставит тебя голодным.
– Пойдем.
Я вздыхаю.
Нужно сделать этот шаг. Пересилить себя. Пойти на кухню. Которую мы тоже выбирали и планировали вместе с Максом!
Где…
Где провели так много счастливых часов!
Надеюсь, хоть там-то все сейчас по-другому!
– Пойдем, пока никто не умер с голоду!
Макс оказывается так близко.
Мы снова на миг замираем, встречаясь глазами.
Но он быстро отворачивается.
Подхватывает на руки малышку и несет ее на кухню.
– Ох.
Я обмираю, только переступая дверь.
Здесь все так же, как я и помню.
– Макс…
Не могу не обернуться к нему.
Потому что открываю дверцы шкафчика и обнаруживаю там тот самый набор посуды. Который я заказывала перед тем, как мы…
Перед тем, как нам пришлось расстаться! Как я тогда думала, навсегда!
И это снова становится уколом в самое сердце.
Я помню, как выбирала этот набор.
Тонкий французский фарфор. Белоснежный. С нежными розовыми волнами. Это была моя мечта!
А до этого у нас была всего пара разноцветных тарелок и всего две простеньких чашки. Одна из них, Макса, надтреснутая. До сих пор помню. Будто машина времени меня переместила в наше прошлое!
– А это…
Задыхаюсь.
В уголке шкафчика так и стоят те самые две чашки.
– Если не нужна моя помощь, я уйду, – странным голосом чеканит Макс.
Его лицо становится совсем непроницаемым.
Я только киваю. Ну, какая помощь? Я и так сейчас просто сойду от всего этого с ума!
Отворачиваюсь, прикусывая губу.
Слышу шаги Макса. Облегченно выдыхаю, когда он выходит.
В каком-то оцепенении беру его чашку.
Провожу по ее верхушке рукой…
Она треснула, когда я дразнила Макса.
А он подхватил меня на руки… Забросил на стол, резко забросив себе на спину мои ноги, и…
– Маааам!
Я вздрагиваю, возвращаясь в реальность.
Даже сейчас кожа начинает гореть и полыхать. А стол все тот же…
Как я могу за ним обедать?
– Какие чашки смешные…
Тараторит малышка, разглядывая их издалека.
Да. Смешные. Парные. Если их соединить, получится сердце. А еще на них смешной смайлик с огромными ушами. Мы заметили их в торговом центре и не смогли пройти мимо тогда.
– Она треснутая? Мам! А ты говорила мне, что треснутые чашки оставлять нельзя! Что плохая примета!
Да. Плохая.
То же, слово в слово, я сказала тогда и Максу.
Но он только посмеялся и ответил, что у нас же одно большое сердце на двоих. И его разбивать нельзя. И что это вообще его любимая чашка после того, как…
Как возможно, на этом столе, мы и зачали Лизочку.
Это было в первый раз, когда мы так сумасшедше, так безумно занимались любовью. Наплевав на все на свете…
– Маааам!
– Да, малыш. Плохая.
Сама не узнаю собственный голос.
– Зачем тогда у Макса она? Он что? Хочет, чтобы случилось что-то плохое.
Случилось. Оно уже случилось!
И пока я и близко не вижу, как это исправить!
– Может, он хранит эти чашки в память о чем-то, – пожимаю плечами. – И ты сама сказала. Они такие смешные! Но я уверена, что Макс из нее не пьет! Что ты хочешь на обед?
– Блинчики!
И в этом они так похожи!
Любимая еда Макса. Блинчики с мясом. Он готов был их есть в любое время дня. Хоть холодными, хоть горячими. А я и рада была ему их готовить…
– Значит, будут блинчики, – вздыхаю, распахивая холодильник.
Благо, здесь есть все что нужно и даже больше. Не придется просить Макса что-то купить.
