Жестокий мучитель - Бьянка Коул
Я ухмыляюсь, глядя ей в глаза, провоцируя её сказать что-нибудь в ответ.
Вместо этого в ее глазах просто странная печаль, которой я никогда раньше в них не видел, она отворачивается и уходит.
Все в кафетерии смеются, но по какой-то долбаной причине я чувствую укол вины, скребущий меня изнутри.
Какого черта я чувствую себя виноватым, если уже столько раз делал это и даже хуже?
Наталья Гурин заслуживает всего, что она получает, с тех пор как ее семья вырвала меня из моей жизни и затащила в эту дерьмовую страну.
— Что это было? — Спрашивает Риццо, выглядя озадаченным.
— Наталья Гурин, — говорит Ник, пожимая плечами. — Элиасу нравится держать ее в тонусе. Он всегда так делал.
Риццо, похоже, немного смущен этим, но больше не произносит ни слова, пока каждый из нас берет поднос и получает свою еду.
Возможно, я чувствую себя виноватым, потому что она даже не отреагировала, просто ушла. Наверное, моя власть над ней наконец-то пускает корни, и она принимает свое положение моей игрушки на этот год.
Я сажусь за наш обычный столик, где сплетничают Джинни и Анита.
Джинни ухмыляется.
— Отличный удар, Элиас. — Она протягивает руку, чтобы дать пять.
Я качаю головой.
— Займись своей жизнью, Джинни. — Я набрасываюсь на еду, не утруждая себя тем, чтобы взглянуть на лицо жалкой светской львицы, когда отказываюсь дать ей пять.
Она стерва, и временами я задаюсь вопросом, какого хрена не избавился от нее вместе с Анитой и Керри.
Эти двое как ее миньоны, следуют за ней по пятам.
Я замолкаю, раздраженный выражением лица Натальи, которое снова и снова повторяется в моей голове. Это мучает меня почти так же сильно, как чувство вины.
Какая мне, черт возьми, разница, насколько она расстроена?
Глава 6
Наталья
Камилла переплетает свои руки с моими, одаривая меня странным взглядом.
— Все говорят, что вы с Элиасом — пара. Что все это значит?
Я пожимаю плечами.
— Глупые сплетни из-за того поцелуя несколько недель назад, я думаю.
Она хмурит брови.
— Я слышала, как Элиас заявил об этом Керри сегодня на уроке.
— О чем заявил? — Спрашиваю я.
Она поджимает губы.
— Что ты — его.
— Ну, для меня это новость. — Я сжимаю челюсть. — Терпеть его не могу, так зачем мне с ним встречаться?
— Я так и думала, но он ходит повсюду и говорит всем, что ты принадлежишь ему, что бы это ни значило. — Она морщится. — Ненавижу этого парня.
— Мы обе, — бормочу сквозь стиснутые зубы.
С тех пор как он поставил меня на колени в коридоре, он придерживается своих более стандартных методов унижения. Мое тело покрывается жаром, когда я вспоминаю, как он подставил мне подножку в кафетерии в тот же вечер, когда заставил встать на колени. Я не могу понять, что было более унизительным. Или это была чистая боль, сжимающая мою грудь.
Это было похоже на предательство, хотя он и раньше заставлял меня падать и даже хуже — на глазах у всей школы. Но после того, как он так интимно поцеловал меня в коридоре, всё ощущалось гораздо больнее.
С того дня он разыгрывал надо мной глупые шутки, как будто мы вернулись в девятый класс: ставил подножки, кидал в меня предметы на уроке, а на прошлой неделе он стащил с меня юбку и запер в классе, где Ниткин и нашел меня. Это было крайне унизительно, но, к моему удивлению, профессор не рассердился. Вместо этого он нашел мне юбку и, не сказав ни слова, отпустил восвояси. Я ожидала, что меня накажут, но думаю, он знает, кто это сделал.
Элиас — первоклассный засранец, и нет ни единого шанса, что я когда-нибудь подтвержу такую нелепую ложь, чем бы он мне ни угрожал.
— Очередная его игра, — говорю я, захлопывая шкафчик и закрывая его
на ключ.
К нам подходит Адрианна.
— Вы двое идете обедать? Я умираю с голоду.
Я улыбаюсь и киваю. Адрианна всегда голодна.
— Да, конечно. — Я поворачиваюсь, чтобы идти к кафетерию, только чтобы врезаться прямо в твердую стену мышц. Поднимая взгляд, я смотрю в эти холодные, расчетливые глаза, от которых моё сердце замирает. Паника и страх разом охватывают меня, и я делаю шаг назад, пытаясь обойти его.
Элиас вскидывает руку, преграждая мне путь.
— Куда это ты собралась, Гурин? — спрашивает он, прищуривая льдисто-голубые глаза.
Я сжимаю челюсть и встречаюсь с ним взглядом, ненавидя то, как мое сердце колотится сильнее в тот момент, когда я это делаю.
— На обед, так что уйди с дороги.
Камилла делает шаг ко мне и толкает его руку, пытаясь освободить меня.
— Да, и заодно, прекрати лгать и рассказывать всем, что вы с Натальей встречаетесь.
Он переключает свое внимание на Камиллу, на его губах появляется хитрая ухмылка, от которой у меня сводит живот.
— Наталья сказала тебе, что это ложь? — Спрашивает он, переводя взгляд обратно на меня. — Ты даже своим самым близким подругам не рассказала правду?
Ублюдок.
Я тяжело сглатываю, понимая, что он говорит о шантаже и нашей сделке. Неужели он действительно ожидал, что я кому-то об этом расскажу? Независимо от того, насколько мы близки с подругами, я не могу допустить, чтобы кто-то еще узнал о моей связи с братвой Морозовых в Москве.
Я безоговорочно доверяю Адрианне и Камилле, но один промах в разговоре с их семьями может привести к разрушительным последствиям для моего брата и Братвы Гурина.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он фыркает, качая головой.
— У нас с Натальей договоренность на этот год. — Он смотрит на Камиллу, затем на Адрианну, и в его глазах отражается чисто садистское удовольствие. — По сути, она — моя, и это все, что вам нужно знать.
Брови Камиллы хмурятся, когда она бросает на меня вопросительный взгляд, но продолжает молчать.
Его взгляд возвращается ко мне, и он ухмыляется.
— Возможно, тебе стоит перестать врать самым близким людям, иначе у тебя может никого не остаться.
Его рука обвивает мою талию, и он притягивает меня ближе, наклоняясь и прижимаясь поцелуем к моей щеке. Отстраняясь, он шепчет:
— Осторожно, Наталья. Ты играешь с огнем.
От угрозы в его тоне у меня перехватывает дыхание, когда он поворачивается к нам спиной, оглядываясь через плечо.
— Увидимся, Гурин.
Он машет рукой и уходит по коридору, оставляя меня разбираться с последствиями.
— Что это, черт возьми, было? — Спрашивает Адрианна.
Я закрываю глаза и прижимаю руку ко лбу, когда по
