Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна
Поэтому уже через неделю они вновь оказались на том злополучном диванчике в подсобке, и на этот раз инициатива исходила от Горбовского. Он просто не выдержал откровенных и призывных взглядов Даши, облизывания манящих губ, постоянных ласковых прикосновений и отношения как к божеству. Вновь захотелось почувствовать тот обалденно улётный оргазм… тем более что Виктор так и не притронулся за неделю к жене. После Даши просто не смог, показалось, что этим он ещё сильнее предаст Иру. И ему бы остановиться, задуматься о смысле и сути всех своих переживаний — но Горбовский не пожелал думать о неприятном и терзающем совесть и с большей охотой погрузился в то, что приносило удовольствие. Пусть недолгое, но удовольствие.
А потом он подумал… Всё равно ведь они с Дашей уже переспали. Тогда какая разница — один раз, десять или сто? Всё уже случилось. И глупо отказываться от дальнейших отношений.
Вот Виктор и решил не отказываться.
16
Ирина
Через полчаса после начала спектакля она поняла, что совершенно не улавливает происходящее на сцене. Сюжет и игра актёров проходили мимо, и, сколько бы Ирина ни пыталась сосредоточиться, включиться в спектакль она не могла.
А всё из-за тех слов Вити…
«Я люблю тебя. Всегда любил и буду любить только тебя».
Зачем он сказал это, Господи? Она поняла бы, если бы Витя решил попросить прощения. Но зачем было признаваться в любви? Спустя столько лет! И его отвратительный поступок в прошлом… Не поступают так люди, которые любят. Но даже если он сейчас искренне считает, что по-прежнему любит её… даже думать об этом тошно!.. В любом случае — зачем вообще Виктору было нужно говорить всё это?
Ирина не понимала. И немного злилась на себя за то, что думает о случившемся. Перекручивает в памяти их сегодняшнюю встречу, лицо бывшего мужа, особенно его глаза — живые и горящие, полные чего-то… настоящего. Это что-то даже отзывалось в ней непонятным томлением, волновало, и всё то время, что они с Виктором общались, Ирина старательно сдерживала любое проявление эмоций. Ей не хотелось показывать бывшему мужу ничего личного, особенно свои слабости. Пусть лучше считает её замороженной рыбой. И думает, будто она больше ничего не чувствует к нему. Он уже унизил её в прошлом, едва не убил — всё, хватит. Никаких унижений.
Не должен Виктор знать ничего сверх того, что Ирина собиралась ему объяснять.
Кое-как она досидела спектакль до конца и, когда актёры стали выходить на поклон, включила телефон.
В мессенджере оказалось несколько сообщений от Марины — фотографии Ульяны в различных позах, голой и одетой, в том числе и селфи с мамой, — и жалобы на то, что ребёнок скоро рассосёт ей грудь до лохмотьев, и ворчание на тему того, как хочется рыбы, или манго, а ещё лучше — ананас. Ирина улыбнулась, быстро ответила что-то в стиле «держись, я в тебя верю, доча», а затем вновь посмотрела на список сообщений… и сердце отчего-то забилось сильнее.
Впрочем, Ирина отказывалась верить, что это сердцебиение что-то значит. Нет, конечно же нет. Просто сердце у неё периодически шалит вот уже двенадцать лет подряд.
Но волноваться не было причин — кроме простого «спасибо» от Виктора больше ничего не приходило. И Ирина неожиданно ощутила странное и абсурдное разочарование.
Что — просто «спасибо»? Она так старалась, собирая этот альбом, а Витя — просто «спасибо»?.. Раньше он не был таким немногословным!
Ирина, вспыхнув от раздражения, резким движением засунула телефон обратно в сумку и поспешила к выходу из зала.
17
Виктор
Промаявшись всю ночь воспоминаниями, утром Горбовский с трудом встал. Спал он часа два, не больше, и это было абсолютно безответственно, учитывая тот факт, что на сегодня у него было назначено несколько сложных имплантаций. Поэтому Виктор выпил на завтрак целый литр мерзкого кофе, чтобы не уснуть на рабочем месте, и поехал в клинику.
Вот уже двенадцать лет ему ассистировала не Даша, которую он с треском уволил, а Наташа — маленькая и кругленькая, но расторопная девушка со смешной фамилией Тапочкина. Сейчас ей было уже почти сорок, но она по-прежнему смотрелась совсем юной, только морщинки возле глубоких карих глаз выдавали возраст.
Виктору она была симпатична, как любая другая честная и верная женщина, хороший работник и не стерва. Наташа была замужем давно и прочно и уже тогда, когда Виктор брал её на работу, имела двоих детей. Она всегда забавно о них рассказывала, и Горбовский улыбался, но у самого сердце обливалось кровью — Наташины дети сейчас как раз находились в том возрасте, который Виктор пропустил у Марины и Максима…
— Что-то вы сегодня какой-то вялый, Виктор Андреевич, — шутливо сказала Наташа после первой же операции, но в её карих глазах отражалась тревога. За годы работы вместе с Горбовским она не только привыкла к начальнику, но буквально сроднилась с ним. И сочувствовала ему. — Признавайтесь, чем занимались вместо того, чтобы спать?
Можно было бы соврать, но Виктору не хотелось. Он вообще никогда не скрывал свою семейную ситуацию, и весь коллектив клиники был в курсе того, как он когда-то облажался. Удивительно, но этот способ оказался неплохой прививкой от сплетен — зачем сплетничать о человеке, который и так всё о себе рассказывает?
— Фотографии смотрел.
— Что? — Наташа удивлённо хлопнула ресницами. — Какие ещё фотографии?
— Внучка у меня родилась, — вздохнул Виктор. — А я и не в курсе был. Сама понимаешь почему. Если бы не бывшая жена… Она мне фотографии прислала. Ульяной девочку зовут.
О случайной встрече с Ирой в кафе Горбовский решил не упоминать — зачем? Наверняка эта первая за столько лет встреча станет и последней.
Несколько секунд Наташа просто смотрела на Виктора, и на её лице отражалась сильнейшая работа мозга — она хмурилась, жевала губы, и щёки то бледнели, то краснели. О чём она думает, Горбовский не представлял, но всё стало ясно, когда ассистентка поинтересовалась:
— Виктор Андреевич… а вы не хотите попытаться вернуть её?
— Кого? — Он поднял брови.
— Жену вашу бывшую.
— Наташа, — он иронично и немного ядовито усмехнулся, — тебе нужно читать меньше любовных романов.
— Я вообще не читаю любовные романы, — надулась ассистентка. — Я детективы люблю.
— Тогда откуда такие дикие идеи?
— От верблюда. — Наташа решительно сверкнула глазами и сложила руки на груди. — Послушайте, Виктор Андреевич… Даже за убийство не всегда дают пожизненное! Наказание должно быть соразмерно преступлению! А вы себя много лет уже казните. Неужели так и будете до самой смерти одиноким? Ну нельзя так! Вы на Павла посмотрите — он же вернул жену!
— Ты не сравнивай, — Горбовский покачал головой. Надо было, наверное, рассердиться, что Наташа лезет в его жизнь, но не получалось — знал ведь, что не со зла, а наоборот, беспокоится о нём. Считает его хорошим человеком. Абсурд! И чего в нём хорошего? Дерьмо он, а не человек. — Ты просто не знаешь, какая ситуация была у Павла*. (*Речь идёт о событиях книги «Ты меня предал».) А я вот в курсе, так уж получилось. Он, конечно, виноват… Но его вина с моей несоизмерима.
— Виктор Андреевич, — Наташины глаза стали круглыми, как две монеты, и умоляющими, — ну вы хотя бы попытайтесь. Может, ваша бывшая жена даже хочет этого, откуда вы знаете?
— Нет, точно не хочет.
— Вы не можете знать этого точно!
— Могу.
— Нет, не можете, — горячилась ассистентка. — Даже если она ведёт себя так, словно вы ей безразличны, это вполне может быть притворством. Вы обидели её, унизили — по-другому она и не должна себя вести, это просто невозможно! Но ведь она не вышла замуж во второй раз. И фотографии вам прислала. А что если она…
— Наташа, остановись, — вымученно улыбнулся Виктор, прерывая горячий монолог коллеги. — Иначе я сейчас начну верить в невозможное, а мне это вредно. Ложные надежды вообще вредны для здоровья.
