Ненавистная жена - Янина Логвин
— Шутишь, Ярослав? Ну, уж нет. Я еще пожить хочу!
***
Павел Юрьевич ждал меня в красивом холле вместе с женой — немолодой брюнеткой, худой как щепка, о которой я только слышал, но никогда раньше не видел сам. Пришлось сказать ей пару комплиментов, поцеловать руку и застыть в ожидании — улыбку я из себя выдавить не смог.
А вот она улыбнулась. Правда, очень сдержанно и натянуто, словно отдала дань гостеприимству. Попросила мужа проводить жениха к их дочери. Так и сказала: «Паша, проводи Ярослава к нашей дочери», а я сделал вид, что меня это не удивило.
Надеюсь, я скоро пойму, в какую игру они играют, и выберусь из нее без потерь. А сейчас ответил, что, конечно же, мать твою, буду счастлив увидеть свою невесту.
Иначе какого черта здесь делаю?
***
Как только мне исполнилось восемнадцать лет, женщины всегда смотрели на меня с желанием. А если не с желанием, то уж по крайней мере с любопытством. Я очень рано успел узнать их сучью натуру, чтобы уметь читать по глазам, что именно в них отражалось при взгляде на меня.
Чаще всего я видел предложение. Иногда неприкрытое вожделение, восхищение, ревность… страх. Не помнил ни одной, кого бы я захотел, а она отказала. Не существовало препятствий, все решали возможности. Этих самок природа обязала подчиняться и приспосабливаться, и меня это полностью устраивало. Настолько, что я не собирался из-за брака что-либо менять в своей жизни.
Даже брака с дочерью самого Корнеева.
Надеюсь моя будущая жена это сразу поймет. А если нет, то придется ей дать понять, кто хозяин положения в семье и за кем первое и последнее слово. Но что я мог сказать наверняка уже сейчас, так это то, что никогда не стану плясать под ее дудку и есть с руки.
Не будет такого. И папа не поможет.
Моя невеста стояла передо мной, спиной к открытому окну, в бледно-желтом платье, с бледным лицом, затененным очками, и смотрела на меня прямо и равнодушно. Как смотрят на диван, на который гостю предлагают сесть.
Я вошел в ее спальню и на секунду мне показалось, что девушку осветило солнце… но только показалось. Наши взгляды встретились.
— Ярослав. — Я на секунду задумался, но решил протянуть руку.
— Марина. — Она тоже протянула руку, но задерживать в моей ладонь не стала. Не испугалась. Просто пожала в ответ и выдернула пальцы.
— Борзов.
— Томилина.
— Ну, это ненадолго, — я криво усмехнулся и посмотрел на часы. — Скоро станешь Борзова.
Ей не понравилось. В серых глазах на секунду мелькнул гнев, я не мог ошибиться. Но сказала ровно:
— Я как раз хотела с вами поговорить насчет фамилии…
— Нет.
— Что, нет? — все-таки удивилась. Поправила дужку очков, вскинув к лицу тонкую руку.
Ага, значит не совсем безразличная кукла. Пришлось объяснить:
— Ты не оставишь свою фамилию. Даже не проси.
Я ее изумил. Глаза на мгновение распахнулись и… сузились, словно она по-новому на меня посмотрела и то, что увидела, ей не понравилось.
— Вы меня не поняли, — сухо произнесла. — Я не собираюсь вас просить. Я сообщаю, что остаюсь на своей фамилии.
Она была значительно ниже меня и вблизи еще больше походила на девчонку-студентку, у которой на уме одни лекции и сдача зачетов. Тонкая в кости, рот широкий и пухлый, упрямые скулы и подбородок. Последний не вздернут, она держит его ровно, так же, как интонацию.
Я снова, криво усмехнувшись, глядя на нее в упор, повторил:
— Нет.
Она растерялась, хлопнула белесыми ресницами. Было в этом что-то приятное, словно я лично мстил Корнееву. Посмаковав ее растерянность, я вернул лицу серьезность и произнес:
— Сейчас мы выйдем отсюда вдвоем, сядем в машину, войдем в зал регистраций, и ты станешь Борзова. Без вариантов и слез. Предупреждаю: я терпеть не могу женские истерики. Этот брак не был моей идеей, но раз уж я здесь, детка, то нам придется сыграть в него по-настоящему.
Спорить Марина не стала. И взгляд не отвела. В нем не было и намека на слезы или страх. В нем отразилось кое-что другое:
— Я тебе не детка.
***
— Ну, вот, видишь, — я скупо хмыкнул. — Прошло две минуты, а мы уже на «ты». Возьми цветы, невеста! Шикарно выглядишь!
Букет взяла. Прижала к груди, немного опустила подбородок и посмотрела меня.
— А вот ты выглядишь не очень, жених, — неожиданно ответила. — Слишком бледный. Наверное, от радости защемил что-то, а поправить гордость не дает. Ну, так я выйду. Подожду тебя в коридоре.
Что? Я замер, в хмуром изумлении глядя на девушку.
Я ведь не ослышался? Она, и правда, так сказала?
Судя по тому, как Мышь спокойно развернулась и вышла из комнаты — правда. Прошла к окну в коридоре, аккуратно стуча каблуками по паркету, даже не оглянувшись — невеста со свадебными цветами, нелюбимая и нежеланная. Остановилась, поджидая меня.
Я повернулся и, сжав челюсти, сверкнул ей в спину недобрым взглядом. И только когда подошел и предложив руку, предупредил:
— В следующий раз будь осторожнее со словами! Я вовсе не так безобиден, как кажусь. Еще и злопамятен!
***
В ЗАГс ехали в одной машине — остальной кортеж с членами семьи и родственниками пристроился позади. Свадебную процессию сопровождала охрана Корнеева, так что пришлось тащиться так, как привык ездить Босс — уважая дорожные правила.
Девчонка на меня не смотрела, все больше наблюдала за дорогой в окно. Не говорила и не отвечала на шутки Игоря — не игнорировала моего друга, а словно находилась сейчас в другом месте, в которое не доносились раздражающие ее голоса и происходящая вокруг суета.
Игорек, не получив от невесты ответ на какую-то из своих глупых шуток, озадаченно закусил губы и взглянул на меня с сочувствием. Я показал ему знаком, чтобы отвернулся и не растрачивал впустую свою харизму. Молчит? Тем лучше! Не люблю болтливых баб. Если так дело пойдет и дальше, шелковой будет у меня ходить, ниже воды, тише травы. Привыкнет держать рот на замке — мне только на руку!
Когда машина остановилась у входа в ЗАГс, девчонка не стала демонстративно выскакивать из салона, чего я опасался — с меня хватило и
