Мой Февраль (СИ) - Ричмонд Беатрис

Не смотря на отвратительную погоду на улицах Торнтона было многолюдно. Стайки детишек бегали от дома к дому, крича извечные слова: «Сладости или гадости». Родители, собравшись в группы, следили за своими чадами, чтобы с малышами не случилось чего-нибудь непредвиденного. В окнах или на крылечках тыквенные Джеки, с устрашающими, светящимися оскалами, отпугивали «нежеланных гостей». Глядя на все это, я заскучала по дому, по моей семье, к которой собиралась только на Рождество. Я вспомнила наш большой дом, доставшийся в наследство от бабушки. Он был одним из самых больших в нашем городке, и мама даже подумывала сделать в нем что-то типа домашней гостиницы с завтраками и ужинами. Но папа запретил ей даже думать о таком — у нее есть занятия получше — семья. Мама с этим справлялась виртуозно, и я, глядя на нее, всегда мечтала, что и я так смогу. Тони подарил мне такую надежду, но потом сам же ее и забрал.

— Ну и черт с ним, — пробурчала я. — Лучше так, чем узнать об изменах, будучи женой и матерью двоих детей.

Посмотрев на себя в зеркало, я улыбнулась. Цепочка событий, начатая с моей поездки в Нью-Йорк, привела меня на бал-маскарад, а куда приведет дальше — было любопытно узнать. В зеркале отсвечивались мерцания камней на черных крыльях, а из прорезей маски на меня смотрели широко распахнутые глаза. Я была в предчувствии чего-то волшебного, хоть и не показала этого Эй Джей.

Впереди показалась ратуша, а вместе с ней и вереница автомобилей и вспышки камер. Сейчас бы не помешала Эй Джей, сидящая на заднем сидении, потому что я поняла — заставить меня туда идти может только она.

— Я не пойду, — сказала я, набрав номер телефон подруги. В то же самое время, я встала в длинную очередь из лимузинов и других автомобилей представительского класса. Впереди стоящий автомобиль сверкал не хуже моего платья и показывал крылышки с буквой «Б» в центре. — Я опозорюсь.

— Детка, все хорошо, — голос Эй Джей вдруг стал мягкий, как масло. — Ты взрослая, самодостаточная женщина. Откуда такие выводы?

— Перед Импалой стоит Бентли, — очередь подвинулась, и я вместе со всеми. — А еще дальше лимузин. Эй Джей меня засмеют в интернете.

— Кто? Да ты только покажешься, все умрут от восторга! Брук, ты очень круто выглядишь! Теперь главное, чтобы ты из машины вышла достойно. Выше голову, подбородок вперед, спина прямая, взгляд высокомерный — и завтра напишут, что самой эпатажной и прекрасной на бал-маскараде была незнакомка в черном и серебре!

— Ты меня успокаиваешь? — слова Эй Джей действительно подействовали подбадривающее, и на вспыхивающие огни камер я смотрела уже не с таким страхом.

— Нет! Ты же знаешь, что я реально смотрю на вещи, и никогда тебе не вру. Сегодня — ты будешь звездой этого сборища сливок общества. Тебе сегодня сиять. Но ты должна сделать это с первого шага, — я кивнула телефону.

— Я постараюсь, — ответила я, и, попрощавшись, отключилась.

Пришла моя очередь выходить.

12.

К машине проложена красная, абсолютно промокшая дорожка, По ней уже прошли десятки ног, и теперь ступила моя туфелька на высоченном каблуке. Тут же подбежал парень в костюме и с раскрытым огромным зонтом. Он протянул мне руку, помогая покинуть салон автомобиля и не упасть при этом на скользком ковровом покрытии. Ключи от автомобиля у меня забрал другой парень — парковщик. Он заменил их на пластиковый талон, и как только я вся, включая крылья, оказалась вне машины, запрыгнул в нее, и уехал. Вцепившись второй рукой в клатч, я шла, поддерживаемая кавалером с зонтом, надеясь, что мое платье и волосы выглядят прилично. Поправить их у меня не было возможности, поэтому я боялась опозориться перед другими людьми. Как-то одна из моих одногруппниц рассказала ужасную историю: ее тетя была приглашена на награждение лауреатов Пулитцеровской премии. Она подготовилась, купила прекрасное платье, сделала макияж, прическу, зная, что прибытие гостей будет освещаться в прессе. Ее прибытие осветили не только в прессе, потому что по красной дорожке она шла в платье, застрявшем между ягодицами. И ни один из сопровождающих ей об этом не сказал. Эта история глубоко засела у меня в голове, и вот именно тогда, когда не стоило, вплыла в памяти.

— Мисс, посмотрите сюда, — вдруг донеслось со стороны журналистов, и я оглянулась. В тот самый момент, вспышки камер осветили меня, и я словно вспыхнула. Все камушки и стразы на крыльях и маске, платье, клатч — засияли. Я стала похожа на шоколадную конфету, которую обваляли в ореховой крошке. Слишком много сияния, сверкания и мерцания. — Мисс, вы прям огонь! — я засмеялась, и сразу почувствовала себя намного свободней и смогла слегка расслабиться.

— На это я и рассчитывала, — ответила я шутнику журналисту.

— А в «Щелкунчике» были черные бабочки? — крикнул кто-то из толпы фотографирующих.

— Ну во-первых, я не черная, а серебряная, а во-вторых, как мы знаем, Мари спала, и мало ли что может привидеться во сне, — я последовала совету Эй Джей, и вела себя немного грубовато, немного надменно, надеясь, что такое поведение даст мне возможность не отличаться от других гостей.

— А вы кто? — подал голос журналист с видеокамерой.

— Бабочка, — ответила я. Парень с зонтом уже начал поглядывать мне за спину, потому что там уже шли следующие гости.

— А в реальной жизни? — не унимался репортер.

— Догадайтесь, — махнув рукой, я подошла к дверям, которые радушно распахнулись передо мной.

— Ваш пригласительный, — пока я, раскрыв рот, смотрела на декор холла, ко мне подошел мужчина в ливрее и в белых перчатках, с подносом в руке.

— Ах да, простите, — я покраснела. — Просто убранство меня поразило, и я на секунду забыла, где я, и что должна сделать.

— Вы не первая, не волнуйтесь, — улыбнулся он, глядя, как я достаю из сумочки пригласительный. — Приятного времяпрепровождения, — сказал он, поклонившись.

— Спасибо, а вам не сложной смены, — ответила я, улыбаясь ему в ответ.

Несмотря на то, что все собрались отпраздновать Хэллоуин, в ратуше царил дух Рождества. Холл был украшен гирляндами, венками и композициями из еловых веток, шишек, новогодних игрушек и различной мишуры. Время от времени с потолка сыпался искусственный снег, для создания большего погружения в праздничное рождественское настроение. Пахло выпечкой и сосной. Звучали рождественские мелодии.

Под «Тихая ночь, святая ночь» я опустилась в основной зал, который сегодня использовался как бальный. Как ни странно, он располагался чуть ниже уровня холла и коридора, и швейцар, одетый в стиле Щелкунчика, подал руку как раз вовремя. Иначе, зазевавшаяся бабочка могла бы шокировать всех своим полетом. А было от чего открыть рот. Здесь звучала божественное адажио из «Щелкунчика», сверкала огромная хрустальная люстра, а так же множество бра в виде свечей. Оформители постарались на славу. Я словно попала на сцену во время балетного представления. Мало того, что по центру зала стояла огромная ель, украшенная в стиле девятнадцатого века, с горой подарков под ней, в углу, потрескивая деревом, расположился самый настоящий камин с каминной решеткой, так еще вокруг ходили «артисты балета» в пачках, балетных платьях и в разнообразных ярких костюмах. Конечно, никто не выглядел кричаще или вызывающе — все было очень солидно и дорого. Но все же некоторым дамам не стоило надевать белые колготки под пачки.

Как и обещала Эй Джей, я вызвала некоторый интерес. Да какой там «некоторый»! Из всех, уже прибывших, гостей, одна я была в черном и серебре. Стоило мне влиться в массу присутствующих, как вокруг меня образовался некий ареол интереса и пустоты — люди расступались, чтобы рассмотреть меня с ног до головы. Но, к моей радости, никто не смотрел на меня с презрением, а только с интересом и одобрением. А я старалась никому не улыбаться. В конце концов, сегодня должна исчезнуть «милашка Брук». Хотя бы на один вечер.

Я прошлась по залу, то и дело, задевая крыльями гостей.

— Классный костюм! — сказала мне фея Драже.