Ирис Белый - Измена или как выбраться из замкнутого круга
Посмотрела на Изу которая укладывала свою любимицу спать. Ее ей подарил Егор, а ведь ему еще и платить за неустойку. Как я могла за месяц столько задолжать. И главное как вообще такое возможно! Как же быть? Слезы полились из глаз, и я разрыдалась, как не плакала очень давно. Что же мне делать? Как быть?
И тут ко мне прижалось теплое и такое родное тельце.
— Мам, все будет хорошо, не плачь! — шептала моя малышка, а я никак не могла успокоиться. Но вот слезы иссякли и я, зарывшись носом в волосы малышки, шепнула:
— Прости!
— Ничего! Марго я уложила, теперь твоя очередь. — улыбнулась дочка, говоря при этом серьезным, как ей казалось материнским тоном.
— Только сначала кто-то отправится в ванну. — рассмеявшись, сообщила я, подхватывая девочку на руки и кружась, направилась в сторону ванной, отложив на время свои проблемы. А уже через тридцать минут, лежа с ней на диване, я смотрела как засыпает мой ребенок и клялась, что все сделаю ради нее.
Ту ночь я не спала и к утру пришла к выводу что это какая-то подстава. Тех ящиков я не получала это я точно помню, а подпись я действительно поставила, потому что продуктов было много и покупатели столпились, поэтому я доверяя ни один год знакомым мне парням просто подписалась не проверяя товар и за это поплатилась. Хотя нет, постой, в тот день я все же проверила по ведомости и тех ящиков с товаром там не было! А значит это какая-то специальная ловушка и я в нее попала как крыса. Что же теперь делать!
Придя к мысли, что утро вечера мудренее я попыталась уснуть, но так и не смогла. А утром, когда я собиралась на работу раздался звонок сотового.
— Да? — прыгая на одной ножке и натягивая штаны, ответила я.
— Тебя вызывают в головной офис. — прозвучал голос Аркадия в трубке.
— Все так плохо?
— Шестаков.
— Значит, он все-таки решил меня уволить! — констатировала я.
— Не знаю, он молчит и только приказывает тебя вызвать.
— Ясно, сейчас дочку в садик отведу и приеду.
— Хорошо, только не опаздывай, он ждет тебя к девяти.
— Поняла.
Отключила телефон, глянула на часы и поняла, что опаздываю и не успеваю.
— Из, поспеши, маме срочно надо на работу!
А уже через час я стояла на остановке, и с ужасом глядя на стрелку часов, и на толпу вокруг думала, что не успею. Так оно и вышло, из-за пробки я опоздала на десять минут, а едва войдя в офис, встретила недовольный взгляд секретарши.
— Вы опоздали, подождите, пока Егор Игоревич не освободится! — сказала она мне и проследив чтобы я села уткнулась в свой компьютер.
Ждать пришлось больше четырех часов. Люди входили в его кабинет, возле которого я ждала, уходили, а я все сидела. Вот уже секретарша поднялась и направилась на обед и даже вернулась, а я все сидела.
Интересно он что, наказывает меня что ли? — подумалось мне, перед тем как раздался сигнал связи.
— Да, Егор Игоревич?
— Инна Витальевна еще тут?
— Да.
— Пригласите ее.
Секретарша показала мне взглядом на дверь и снова занялась своими делами. Я же поднялась и на трясущихся ногах подошла к двери. Глубоко вздохнула, постучала и вошла в кабинет.
Обставленный в темных тонах этот кабинет с окном на всю стену внушал ужас, а человек сидящий за столом никак не напоминал мне того молодого человека, который не задумываясь ни о чем залез на дерево за котенком. Ухоженный, в сером костюме с галстуком он скорее внушал тревогу, трепет и нервную дрожь страха, чем желание улыбнуться как тот привычный мне Егор в кожаной куртке.
— Проходите, Инна Витальевна. — даже не взглянув на меня велел он, занятый своими документами.
— Благодарю. — не сдержала язвительной нотки, хотя и понимала, что это неправильное поведение.
Он резко поднял голову и наши взгляды встретились. На миг я увидела знакомый смеющийся взгляд, но в следующий миг он сменился привычной холодностью.
— Если бы вы пришли в назначенное время, вам бы не пришлось ждать, а мне искать пятнадцать минут чтобы с вами поговорить.
Осознавая, что надо молчать я опять не сдержалась:
— Если бы вы учли, что у меня маленький ребенок, которого надо отвезти в садик, а ваш офис находится в другой части города и назначили бы нормальное время, я бы не опоздала.
И снова он уперся взглядом в свои бумаги. Я думала, он взорвется и выгонит меня, но он молчал. Так прошло минут пятнадцать, и я вдруг поймала себя на том, что не могу спокойно сидеть на месте и именно в этот момент раздался его голос.
— Итак, из вашего киоска пропала продукция на тридцать тысяч рублей. Вы не хотите объяснить, как это случилось?
— Я к этому не причастна, все что я продавала было задокументировано и куда делась пропавшая продукция я не знаю.
— Иными словами вы потеряли ее?
Что тут скажешь.
— Да!
— Понятно. — и опять тишина. И снова я не могу усидеть на месте — И что мне с вами делать? Вы понимаете, что это тянет на кражу в особо крупном размере?
— Да. — виновато опускаю голову, что я еще могу сказать, что он сам это подстроил? Что я даже не помню эту продукцию и наличие введомости моей подпись не значит, что я ее получала! Что я вообще не видела эти проклятые коробки!
— Долго вы еще дакать будете? — взорвался вдруг он, а потом, глубоко вздохнув, спокойно продолжил. — Скажите лучше, что вы предлагаете для спасения вашей жизни, ведь по всем правилам я должен заявить, а тюрьма это не лучшее место для вас, да и Изабель не пойдет на пользу, если маму посадят.
И тут я поняла, что он играет мною как кошка с мышкой. Он давно уже все продумал, а теперь просто готовит меня к тому, чтобы я приняла «правильному» решению.
— Егор Игоревич, а может, хватит играть, и вы наконец скажете, что именно вы от меня хотите?
Он пожимает плечами, смотрит мне в глаза и говорит.
— Тебя. Я хочу тебя…!
Господи, как же больно слышать это снова. Неужели это опять происходит со мной. Я снова становлюсь желанной игрушкой в чужих руках. А я-то думала, что все закончилось. Я даже поверила ему. Как же неприятно понимать, что ему нужно было только это. Закрываю глаза, а перед внутренним взором личико дочери. Она верит ему, а он использует ее доверие, чтобы приблизиться ко мне. Но ради дочери я должна сделать то, что он хочет. Такие как он не останавливается, они добиваются своего любыми путями. Открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Потом встаю с кресла и стягиваю с себя пиджак и водолазку, бросая их на его стол. Мой подбородок поднят во взгляде презрение. Я не дам ему увидеть свою боль и разочарование. Плакать буду потом, не сейчас. Сажусь на этот проклятый огромный стол и стягиваю штаны, оставаясь перед ним в трусиках и тонкой маячке.
