Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

Пока иду к ее подъезду, бросаю взгляд на второй въезд. Знакомый номер режет глаза. «*666**» — машина моего брата.

Почему-то впервые хочется сделать вид, что я этого не вижу. Впасть в банальное отрицание. Особенно после произошедшего в лифте.

Намеренно же целый этот гребаный вечер старался не думать о том, что между нами произошло. Абстрагировался, потому что мне адски хотелось зайти к ней в квартиру.

И плевать, что будет потом. Хотя теперь я знаю это «потом».

 Может быть, действительно стоило Ольку того…

А что? Вдруг теперь было бы не так паршиво.

Останавливаюсь под окном Грицай. Смотрю на занавешенные шторы, сквозь которые просачивается верхний свет. Улыбаюсь. Само как-то выходит. Что-то вроде нервного тика.

Перевожу взгляд на торчащий бампер Олежиной тачки. Разжимаю пальцы, в которых был сжат букет. Белые бутоны падают в лужу.

Ну, в общем-то, слов не нужно. И так все понятно. Закатай губу, Кирюша…

8

" Закрываю глаза.Голову кружит аромат его тела.

Родной, близкий, до ломоты в костях". (с) Оля

— Я не звала тебя в гости. И поздравлять не собиралась, — прикусываю кончик языка. Выпроводить его за дверь мне не удастся. В физическом плане я проигрываю, а слова мои на него точно не подействует.

Может, именно поэтому и иду на кухню. Достаю еще одну чашку и наливаю туда кипяток. Бросаю чайный пакетик, наблюдая за тем, как Олег кривит губы.

Ну да, пакетированный чай — это помои. Я помню, но мне плевать.

— Садись, — киваю на стул и ставлю перед ним кружку.

— Спасибо.

Олег легким движением стягивает с плеч пиджак и аккуратно вешает его на спинку стула. Закатывает рукава на рубашке, из-под которых начинают проглядывать узоры татуировки.

Раньше мне очень нравилась эта цветная абстракция, перекрывающая кожу на его плече и предплечье.

— Зачем ты пришел?

— Соскучился.

Олег обхватывает горячую чашку ладонями и даже не морщится. Смотрит мне в глаза. Кажется, серьезно…

— Мне это неинтересно, — вскидываю подбородок. Напротив него не сажусь. Остаюсь стоять у кухонного гарнитура.

Тело холодит от мужского взгляда, который медленно ползет по моим ногам. Надетый на мне халат сейчас совершенно некстати.

— Красивая, — заключает, поймав мой взгляд.

— Спасибо, — криво улыбаюсь.

— Постоянно о тебе думаю, Оль. Увидел в кафе и просто места себе не могу найти.  Как мальчишка… Мне так жаль. Прости меня.

— Я тебя простила, — киваю. — Все?

Олег шумно выдыхает. Продолжает смотреть в глаза. Пристально, словно хочет меня загипнотизировать.

— Оль... не наказывай, — он рывком поднимается с места. Сокращает расстояние между нами в пару шагов. — Хочешь, я на колени перед тобой встану? Скажи, чего ты хочешь?

Обхватывает мои щеки ладонями. Смотрит в глаза. Меня немного ведет. Такие резкие прикосновения стали неожиданностью. Я растерялась.

— Холодная, — сжимает мои пальцы. — Ты такая холодная, иди ко мне.

— Не надо, — отстраняюсь, точнее, пытаюсь сделать это, несмотря на его хват.

— Оленька, — рывком возвращает меня обратно. Прижимает к груди. Гладит по спине. — Девочка моя… Ты мне так нужна. Я так скучал.

На секунды мне кажется, что сейчас все как раньше. Он, я… мы рядом. Вместе. Антураж только другой.

Упираюсь носом в его грудь. Всхлипываю. Не хочу плакать. Не хочу при нем плакать!

— Олег…

Меня колотит.  Прикосновения обжигают. Мне хочется ответить на каждое, так хочется. Внутри все переворачивается, каждый орган ножом полосуют. Но кем я буду, если это сделаю?

 У него жена, ребенок… Да даже не в них дело. Уже давно не в них.

Упираюсь ладонями в крепкие плечи. Сглатываю.

Олег ошалело смотрит в мои глаза. Его черные радужки таят в себя столько недосказанности. И словно… раскаяния. Может быть, он правда сожалеет? Каждый имеет право на ошибку, и на прощение — тоже…

На секунду отвечаю на его поцелуй. Закрываю глаза. Голову кружит аромат его тела. Родной, близкий, до ломоты в костях.

А если все может быть по-другому….

Придумываю. Снова придумываю.

Резко отстраняюсь. Разрываю наш поцелуй. Прячу взгляд. Нужно смотреть куда угодно, но только не на него.

— Олька, я же не хотел… понимаешь, ничего не хотел…

Его губы снова на моем подбородке. Руки крепко стискивают тело.

— Не мог, просто не мог поступить иначе. Отец бы мне этого не простил. И тебе не простил… Он бы всех нас уничтожил, слышишь? Я это ради тебя, — снова много мелких поцелуев на щеках, — только ради тебя… родная моя. Любимая девочка.

— Ты врешь, — шепчу. — Ты снова врешь. Я все знаю, про всех знаю! — повышаю голос.

Сама не замечаю, что кричу.

Олег, кажется, тоже удивлен. За все время наших отношений я, наверное, ни разу не повысила на него голос. Он мог, а я молчала. Всегда молчала…

— Оль, — его губы приоткрываются, — ты что? — трогает мои волосы. — Все в порядке, все в порядке, — повторяет. Разговаривает со мной как с психопаткой. — Тебе просто нужно успокоиться, — тянется ко мне.

— Не трогай.

— Оля, что ты такое говоришь? Как, как я могу тебя не трогать? Я же люблю, — шепотом, — всегда тебя любил.

— И поэтому изменял?

Всхлипываю. Снова плохо вижу. Снова слезы. Предательская, мерзкая вода!

— Ты поверила им, а не мне. Олька… ответь, — качает головой, — ты хоть немного меня любила?

— Что?

Всматриваюсь в его лицо. Там сожаление. Боль. Даже глаза влажные.

Нет, там не может такого быть. Это маска, притворство. Я ему не верю.

— Твоя подружка, да? Рита, она всегда меня недолюбливала, — ухмыляется, только без тени улыбки. Скорее, это ухмылка-сожаление. — Брат мой, наверное, да?

— Какая разница? Вера же как-то забеременела, не от святого духа, Олег… Так что не говори мне про «не изменял».

— Была только ты, Оля. Жаль, что ты мне не веришь… А Вера… Вера давно хотела замуж. Постоянно крутилась где-то рядом. Она напоила меня какой-то дрянью и… Это уже не важно. Ничего не важно.

Заламываю пальцы. Смотрю в его спину. Меня до сих пор колотит, даже в глазах темнеет. Давление, наверное, поднялось. Что неудивительно после такого…

— Я же просто не хотел ломать твою жизнь, — продолжает. — Ты знаешь, какой у меня отец… А Веркин… Они бы тебя просто уничтожили. Понимаешь?

— А приглашение? — кусаю губы.

— Это Вера, решила поиздеваться. Я только через несколько дней узнал, что… Не важно. Ничего уже не важно. Я пойду. Звони, если будет нужна помощь.

Он делает шаг в прихожую.

Еще минута, и уйдет. Хотя какая минута? Меньше.

А если он говорит правду? Если все так и было?

Но у него жена, ребенок… Что мне делать?

Всхлипываю. Закрываю лицо ладонями.

— Не плачь, — его руки снова на мне. Гладят, губы целуют лицо. — Не плачь, моя девочка. Слышишь? У нас все будет хорошо… Все будет. Нужно только подождать.

Он говорит что-то еще. То тихо, то эмоционально. А у меня душа наизнанку выворачивается. Зачем он так со мной? Зачем?

Разве когда человек любит, то поступает так, как это сделал он? Вычеркивает из своей жизни без объяснений?

Нет. Конечно же нет.

Упираюсь ладонями в его грудь. Дышу часто, отрывисто.

Нужно просто собраться с духом. Собрать всю волю в кулак и послать его куда подальше…

Он мне не нужен. После всего, после жены… каких-то глупых оправданий.

— Уходи, — шепчу, — уходи! — повышаю голос. Снова кричу.

Отталкиваю его от себя.

— Оля…

Олег пытается меня удержать. Наша потасовка в дверях приводит к тому, что я ударяюсь плечом о косяк. Так больно, искры из глаз. Но лучше физическая боль, лучше она…

Проскальзываю под его рукой, пока он теряет ориентацию из-за моего удара, и бегу в ванную. Закрываюсь на защелку и прилипаю спиной к двери.