Иду на свет - Мария Анатольевна Акулова
— Спасибо, вкусно.
Говорил про еду, а тянулся к губам. Которые тоже очень и очень.
И пусть утром их будит толпа сомнений, ночь они обожают одинаково. В темноте пропадает всё, кроме их искренности, в которой невозможно усомниться.
Данила чуть давит, опрокидывая Санту на спину, она снимает с его тела руки только, чтобы помочь освободить себя же от лишней одежды. Поднимает руки, отрывает от простыни бедра. Обвивает ими мужские бока, сжимая с силой.
Данила снова целует и снова же ловит стон, а потом толкается. Замирает, закрывает глаза. Чувствует, будто укутало.
Выходит медленно, чтобы тут же снова наполнить. Сорвать новый стон, помешать следующему — ныряя языком между зубов.
По ней понятно — она спит почти, но всё равно готова. Расслаблена. Доверяет. Уже не напоминает о том, что перерыв. А ему…
В голове снова, как утром, шальная… Что вот бы мозг выключить. О высшем благе забыть. Включить эгоиста. Кончить в неё и надеяться, что незащищенный секс даст плоды.
И этого так хочется, что даже злит. Поэтому несколько его следующих движений — более резкие. Такой же резкий — поцелуй.
Но Санта и тут не чувствует подвоха. И тут она тоже доверяет. Получает удовольствие, держа глаза закрытыми, а телом сильнее для него раскрываясь.
Спальня наполнена звуками их ускоряющегося дыхания, поцелуев и влажности движений.
Которые постепенно ускоряются. Не каждый секс обязан заканчиваться фейерверками. Но этот — должен. Данила так чувствует.
Отрывается от губ, смотрит в любимое лицо… Понятия не имеет, что сейчас у Санты в голове, но хочет верить, что тихое блаженство.
Замирает, когда зеленые глаза распахиваются.
Санта скользит с его плеч вверх по шее, обхватывает щеки. Смотрит прямо. Теребит душу. Потому что вдруг виновато. Сама тянется к его губам и прижимается к ним нежно. Жмурится, а из уголка глаза по виску скатывается капля…
— Эй…
Данила улыбается, потому что плакать нечего. Но Санта считает иначе — мотает головой, снова падает на подушку и смотрит в глаза.
— Пообещай мне…
Санта просит, Данила снова чуть улыбается… Не потому, что смешно. Наверное, даже наоборот — сердце сжалось.
— Что тебе пообещать?
Он спрашивает, понимая, что вот сейчас — что-угодно. Что попросит. О чем нафантазирует.
Но её фантазии — то ли слишком приземлены, то ли невообразимо возвышены.
— У нас всё хорошо будет, правда?
Санта спрашивает с такой надеждой, будто вот сейчас — уже плохо. Но Данила ее понимает. Им слишком важно то, что есть сейчас.
Им одинаково страшно облажаться.
Они оба не готовили себя к тому, что так врастут. Оба понимают: поздно готовить себя к возможности провала.
И пусть никто и никогда не может быть уверен в том, как сложится жизнь, Даниле слишком сильно важно верить в них. Так же, как важно Санте.
Их лица близко. Вокруг темно, но ему ведь светит. Поэтому он обещает:
— Если потеряемся — не бойся. Я поймаю луч. Я пойду на свет.
Глава 5
— Пустишь? — Данила спросил негромко, чтобы тут же усмехнуться. Потому что Санта мотает головой, насколько это возможно, сильнее вжимаясь ухом в его грудь. Дает понять: не пустит…
Хотя бы ещё несколько минут.
Уже утро. Они проснулись. Немного заранее, поэтому, в принципе, отказ Санты двигаться — не критичен. Оба это понимают.
Санта чувствует, что Данила снова расслабляется. Она тоже — следом. По голой женской спине идут мурашки, когда мужская рука ложится на её макушку, скользит по волосам и коже до самой поясницы. Потом ненадолго отрывается и снова от макушки вниз…
В его движениях чувствуется спокойствие и удовлетворенность. В груди у Санты потрескивает приятный костер счастья.
Ещё немного и они снова ворвутся в день, будут принимать звонки, выслушивать Алю и вариться в сомнениях. Но сейчас им хорошо.
Данила продолжает гладить, параллельно тянется свободной рукой к телефону. Проверяет время, откладывает.
Санте слышно, как мужской затылок ударяется о дерево кроватной спинки. Дальше — он выдыхает. Теперь улыбается уже она. Потому что ему хорошо.
Санта запрокидывает голову, улыбается шире. Смотрим на расслабленное лицо и прикрытые глаза. Тянется выше, ловит взгляд из-под приподнявшихся ресниц, когда её губы почти прижались к его губам.
Успевает только приоткрыть рот и пощекотать его подбородок дыханием, когда с удивленным писком падает на спину.
Данила подмял её под себя. И поцеловал «под себя». Без излишней нежности. Раскрыл губы, толкнулся языком. Проехался ладонью по бедру, делая даже немножечко больно, скользнул дальше — сжал грудь.
Они снова целовались, и снова переспали бы, но Данила первым оторвался.
Пока не передумал, встал с кровати, бросил быстрый взгляд и объяснительное:
— Некогда, Сант…
И пусть Санта вздохнула разочарованно, но в принципе, понимала, что так и есть. Некогда.
Следила, как Данила подходит к двери в ванную. Закусила губу, когда услышала щелчок — замкнулся изнутри. Упала на подушку, закрыла глаза, слушала, как шумит вода… И думала.
«Если потеряемся — не бойся. Я поймаю луч. Я пойду на свет».
О том, как просто ему вселить в неё уверенность. О том, как мало делает она, чтобы ответить тем же.
Ночью эта мысль вызвала слезы. Сейчас — желание исправиться.
Санта потянулась уже к своему телефону. Проверила время, открыла список набранных номеров, занесла палец над контактом «Мамуля». Почти набрала, но вовремя спохватилась. Потому что это у нее решительное утро, а у остальных — немного больше семи.
Поэтому открыла переписку, написала: «Привет! Я в субботу приеду, можно? Хочу тебе кое-что хорошее рассказать».
Не сомневалась, что мама сходу определит, о каком «хорошем» пойдет речь. Конечно же, будет немного нервничать. Конечно же, удивится. Но знание — всегда лучше неопределенности. Причем для всех.
Пусть в последнее время Санта только о том и думала,
