Татьяна Герцик - Любовь не картошка
Брат с сестрой удивлено воззрились на нее. Сразу поняв, что подумали они одно: откуда у нее такие деньги? – Даша покраснела, но вежливо поздоровалась. Оксана мило объяснила:
– Я решила, что долг платежом красен и на этот раз пригласила брата сама. Ты одна?
Дан так посмотрел на сестру, что Даша без слов поняла, что он хотел сказать: кто на нее, такую заурядную, польстится? С достоинством ответила:
– Ну да. На такие концерты лучше ходить в одиночку, никто музыку слушать не мешает.
Почуяв камешек в свой огород, Даниил удивился. Неужели он мешал ей на прошлом концерте? А он-то, наивный, был уверен, что развлекает эту курицу.
Прозвенел третий звонок, и они отправились каждый на свое место. Устроившись в последнем ряду партера, Даша увидела их сразу, Соколовы сидели в первой ложе, на лучших местах в зале. Но едва зазвучали первые такты любимой музыки, перевела взгляд на сцену и сразу выключилась из окружающего мира.
Дан, наоборот, маялся от скуки. Стараясь не привлекать внимания сестры, приложил к глазам бинокль и принялся изучать окрестных дам, по очереди наводя на них окуляры. Внезапно в поле зрения попала Даша, и он потрясенно замер. Девушка в бинокле была совершенно не похожа на ту простоватую особу, что он видел при свете дня. Музыка сняла с нее флер усталости и напряженности, сделав по-настоящему красивой.
Голубые глаза осветили лицо внутренним светом, и оно стало похожим на лик пресвятой Богоматери с иконы Рублева. Прелестнее лица в своей жизни Даниилу видеть не доводилось, и у него лихорадочно забилось сердце, будто наяву сбывался его потаенный сон. Ему отчаянно не хотелось делиться этим чудом с другими, и он боязливо посмотрел на ее соседей, проверяя, не заметили ли они этого потрясающего превращения. Люди сидели молча, внимательно слушая музыку, и он с облегчением перевел дух.
Внезапно в голову влетела шальная мысль: А какое лицо у нее будет во время любви? В воображении немедля всплыла томительная картина ее запрокинутого нежно-страстного лица, и он невольно сглотнул набежавшую слюну, с трудом задерживая участившееся дыхание.
Дан пропялился на Дарью весь концерт, игнорируя призывы сестры вести себя прилично. Едва прозвенел последний звонок, кинулся в фойе, чтобы не дать Даше уйти. Это ему удалось. Нагло забрав ее номерок, получил в гардеробе ее куртку вместе с шубкой сестры. Обходительно помог Даше надеть ее невзрачную курточку, при этом как бы невзначай проведя руками по мягким плечам Даши, отчего та недовольно поджала губы и покраснела.
Под неодобрительным взглядом сестры почти насильно усадил Дарью в свою машину. Первым делом отвез домой Оксану, и лишь потом отправился к дому ее помощницы.
Оставшись без дуэньи, Даша заволновалась, но Дан не сказал ни единого слова, и она, уже приготовившаяся к словесной баталии, слегка успокоилась. У своего дома попрощалась и вышла из машины. Дан вышел следом. Она с недоумением посмотрела на него. Что это с ним? В прошлый раз он вел себя совершенно по-другому. Растерявшись, еще раз поблагодарила кавалера за заботу. Но, вместо того, чтобы распрощаться и уйти, Дан мягко подтолкнул ее к подъезду и наставительно произнес:
– Вообще-то у воспитанных дам принято приглашать провожающих на прощальную чашечку кофе.
Даша закусила губу, обидевшись на прозвучавшую в его тоне насмешку. Конечно, она читала об этом правиле в переводных романах, но не слышала, чтобы оно действовало в российской действительности. Но, чуть слышно вздохнув, признала, что она знает о правилах светской жизни? Ничего.
Не дождавшись приглашения, Дан взял ее под руку, завел в лифт, и через мгновенье они уже стояли перед ее дверью. Вытащив ключ, она принялась неловко прилаживать его к замку, от смущения никак не попадая в маленькое отверстие. Дан с понимающей улыбкой стоял рядом, не делая ни малейшей попытки помочь.
Внезапно дверь распахнулась, и раздраженный Сергей выпалил:
– Где ты шатаешься, одиннадцать часов уже!
Даша жутко растерялась и вместо гневной отповеди, – какое он имеет право говорить с ней подобным тоном? – нервозно проблеяла, будто и впрямь была в чем-то виновата:
– Да я на концерт ходила.
Сергей повнимательнее посмотрел на ее спутника, помрачнел, нахмурился, но руку подал. Пребывая в легком шоке от открывшейся очень неприятной истины, Дан автоматически ее пожал. Он и не подозревал, что Сергей до сих пор живет в этой квартире, и уж тем более не предполагал между ним и Дашей столь близких отношений.
Хозяин посторонился, пропуская их внутрь, продолжая при этом недовольно бурчать:
– Хоть бы предупредила вчера, я бы не метался весь вечер, выглядывая тебя в окно. Я даже на работу тебе позвонил, думал ехать тебя встречать. Уж боялся, что что-то случилось. Город большой, а ты девушка деревенская, доверчивая, тебя каждый свин обмануть может. – И с откровенным намеком покосился на помаленьку свирепеющего гостя.
Поняв, что Серега откровенно нарывается на скандал, Дан сделал вид, что намека не понял. Преспокойно сняв куртку, прошел на кухню. Обескураженная Дарья молча поплелась следом. Ее шокировало поведение Сергея. Он говорил так, будто имел на нее какие-то особые права. Что это с ним такое и что об этом подумает нарочито спокойный Дан? Почему-то это волновало ее больше всего.
С достоинством исполняя обязанности хозяина, Сергей достал из шкафчика банку растворимого кофе, пакетики с чаем и налил всем по кружке кипятка. К Даше подвинул вазочку с конфетами.
– Ешь уж, сладкоежка!
Даша автоматически развернула фантик и положила конфету в рот, надеясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия.
Дан наблюдал за этой сценой чуть прищуренными непроницаемыми глазами. Выпив предложенную ему чашечку кофе, крепко пожал руку Сергею, пожелал Даше спокойной ночи и ушел, ничего больше не сказав. Выйдя из подъезда, грязно выругался и с силой пнул свою ни в чем не повинную машину, в ответ неистово взревевшую от страха. Выключив сигнализацию, поспешно уехал, не в состоянии объяснить самому себе своей слишком уж неадекватной реакции.
Закрыв дверь за нежданным гостем, Сергей сел обратно за стол и сурово спросил у огорченной соседки:
– Ты соображаешь, что делаешь? Ты представляешь, что он за тип? Он баб перебрал, ты до стольких и считать-то не умеешь! И его бабенки не чета тебе, между прочим. Ты уж, извини, птичка на их фоне серенькая. Не его полета, учти.
Даша машинально проглотила очередную конфету и потянулась за следующей. Убедившись, что вазочка перед нею пуста, поразилась. И когда она успела ее опустошить? Опомнившись, постаралась остановить досадную проповедь:
– Не надо обо мне так свирепо заботиться. Я за себя сама скажу!
