И дочка в подарок - Амелия Борн

Грозный рев вырвался из моего рта помимо воли. Я высвободил руку, за которую почему-то уцепилась Эля, и, нагнув голову, помчался к столу Цветковой, возле которого ее нацеловывал какой-то тип!     

- Дай ему сразу хуком слева! - закричала вслед тетя. - А потом поддых!     

- Константин Павлович! - ужаснулась Алина, когда я сбил с ног ее хахаля и, пролетев с метр, едва не встретился носом со стеной.    

Ну, сейчас Константин Павлович покажет, кто в доме хозяин!    

Развернувшись, я убедился в том, что Виктор, если конечно, это был он, поднялся (лежачих я не бил), и вновь ломанулся к нему, желая почесать кулаки о его противную морду.  

Он целовал Цветкову в моем офисе! Мою! Цветкову! В моем офисе!    

У-бей, у-бей! - горланили демоны внутри меня, пока я, схватив этого гондольера за грудки, впечатал его в стену. И вдруг получил неожиданный отпор. Удар в мою челюсть вышел настолько внезапным, что на мгновение оглушил.    

До меня, словно через толщу воды, доносились крики - подбадривания тетушки, призывы разнять нас - Цветковой. И причитания Арбузовой, которая вдруг решила, что меня, босса, между прочим, убьют прямо на рабочем месте.    

- Отставить! - заорал я, когда нас все же растащили охранники. - Подать его обратно! Я из него отбивную сделаю!   

- Остынь, поварешка! - выкрикнул хахаль Алины. - Тебе бы на бокс походить.    

Он веселился, окидывая взглядом разгромленный офис и Цветкову. А вот мне было не до смеха. Чертов клоун! Ну он у меня попляшет.    

- Витя… Витя, ты как? - бросилась к резиновому изделию номер два Алина.     

- Он убирается из моего офиса! - рявкнул я и мотнул головой, давая понять Сереже, что держал хахаля, чтобы он выкинул это нечто вон.    

- Я с ним! - вызвалась Цветкова.   

Ах, вот оно что? Ну, уж нет. Привела чужого человека на работу - будешь оштрафована.   

- Размечталась, - процедил я и, подойдя к Алине, взял ее под локоть и поволок в свой кабинет, по пути объявив: - Расходимся и занимаемся делами! Представление окончено. - Проходя мимо тети, обратился к ней: - Эля, я позову тебя минут через десять.    

Тетя степенно кивнула и засеменила к диванчику, на котором с комфортом и устроилась. Я же, протащив упирающуюся Цветкову к кабинету, втолкнул ее внутрь и, заперев за нами дверь, поинтересовался:      

- И что это за разврат на рабочем месте, я тебя спрашиваю?!    

- Какой разврат? - округлила я глаза в ответ на вопрос босса. - Это мой законный жених! Он имеет право целовать меня везде, где хочет…

От этого заявления Лавров буквально побелел и угрожающе на меня двинулся. Я отступила и, наткнувшись на стул, в него же и упала. 

- Везде, значит? - вкрадчиво уточнил босс. 

Я задрала голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и с усмешкой повторила:

- Везде. В губы, в шею, грудь и даже ниже…

- Ты играешь с огнем, Цветочек.

Я и сама это чувствовала. Но остановиться почему-то не могла.

- Вы всегда можете меня просто уволить, - обворожительно улыбнулась я, закидывая ногу на ногу.

Он проследил за моим движением и весь ужас положения накатил на меня лавиной. Мы же с ним совсем одни в этом кабинете! Я вцепилась в стул как в последнюю надежду в деле обороны моей добродетели перед похотливым кобелем. То бишь, боссом.

- Я просто требую больше не приводить в офис посторонних! - после паузы наконец рявкнул Лавров. - Это что, так трудно?

Я пожала плечами.

- Во-первых, Вик мне не посторонний. Он не мог оставить без внимания тот факт, что на работе мне угрожает опасность в виде вашего чрезмерного внимания, Константин Павлович, поэтому отправился меня провожать…

- Чрезмерного внимания… - повторил размеренно, даже задумчиво, босс, отворачиваясь от меня к окну.

Его высокая, стройная фигура выглядела странно одинокой на фоне широкого окна, за которым шумел город. Или этот шум в моих ушах был следствием внезапно участившегося сердцебиения?

Снова горечью на языке проявилось сожаление. Но я просто не могла себе его позволить. Не должна была даже задумываться ни о чем таком, что могло пошатнуть мои твердые убеждения.

- Я был так плох… тогда? - донесся до меня вопрос, произнесенный глухим, отрывистым голосом.

- Что? - переспросила растерянно, снова выгибая шею, чтобы увидеть Лаврова. Но он стоял все в той же позе, замкнутой громадой в приглушенном свете зимнего дня.

- Да! - выпалила я, отворачиваясь. - То есть, нет. Черт, да какая разница? Это совершенно неважно!

- Почему тогда?

Всего два простых слова, короткий безэмоциональный вопрос, а в груди у меня словно бомба взорвалась, разметав сердце в клочья.

- Потому что это было ошибкой.

Я действительно так считала. Куда лучше было не знать его касаний, не помнить поцелуев, не чувствовать близости… Хотя тот вечер и ночь отложились в голове лишь обрывистыми кусками воспоминаний, но ощущения - остались. Мучительные, грызущие, слишком живые… особенно в его присутствии.

- Ты жалеешь об этом? - услышала я очередной его вопрос.

- Больше всего на свете, - ответила искренне.

И это было правдой. Я жалела о том, что это случилось, но никогда не жалела о последствиях. Дочь стала для меня целым миром. Лучшим подарком. 

Я поднялась на ноги, гордо выпрямившись, и, не поворачивая к боссу головы, проговорила - негромко, но твердо:

- Я не из тех, кто имеет связь с женатыми мужчинами и потом спокойно спит по ночам. Если бы я