Верь мне (СИ) - Jana Konstanta
Власов… До сегодняшней встречи она видела его всего лишь раз и то мельком. Тогда, восемь лет назад, на суд ее не пустили, посчитав излишним присутствие несовершеннолетней сестры потерпевшей при столь грязном, неприятном процессе. Лика сидела в машине и послушно ждала маму, когда Власова вывели в наручниках из здания суда… Молодой, высокий парень. Лика даже смогла разглядеть, что вполне симпатичный — нет ничего странного, что Каринка сразу не оттолкнула его от себя; вроде как дружили они с ним, хоть он из семьи далеко не круга Горских. Не мажор — обыкновенный парень. Растерянный, поникший. Лика еще заметила тогда про себя, что он, наверно, не ожидал, что его посадят; наверняка надеялся, что смазливой своей мордашкой сумеет Каринку заставить молчать. А, может, подружившись с самой Горской, возомнил себя слишком крутым. Так или иначе, но обломали соколику крылья, опустили с небес на землю. Перед законом все равны, и уж если оступился, то отвечай по всей строгости! В конце концов, это он Карине всю жизнь переломал — оказаться в шестнадцать лет беременной от обезумевшего в пьяном угаре студента, живущего на копейки матери-учительницы, знаете ли, не сахар. Власова увезли, а через несколько минут к зданию суда подъехала скорая — Лике скажут потом, что матери его плохо стало… А еще через несколько дней она узнает, что женщина скончалась. Поговаривали, Каринка эту новость восприняла тяжело.
Власов… А сегодня она сразу поняла, что это он. Отец предупреждал, чтоб аккуратнее была, что Власова скоро выпустить должны. Даже охрану хотел приставить. Только она отказалась, и в ту минуту, когда нос к носу встретилась с Власовым, сильно об этом пожалела. Он изменился, конечно, нет больше того смазливого паренька, которого вели к автозаку; но по глазам, по взгляду его черному, по тому, что ее узнал, не зная, Лика поняла, кто он. Ее ведь уже давно не путают с сестрой: все знают, что нет больше Карины. А он не знал. Он за Каринку ее принял. Убить хотел. И все же отпустил…
Лика тяжело вздохнула и заворочалась, чуть скривившись от занывших ссадин, а Марина облегченно выдохнула — всю дорогу она внимательно следила за подругой, и в какой-то момент ей даже показалось, что Лика теряет сознание. Но нет, вроде не теряет. По-хорошему, надо ехать сейчас в участок и писать заявление на того, кто ее так разукрасил. По-хорошему, Лике в травмпункт бы надо, чтоб засвидетельствовали и синяки, и ссадины, и… Черт, да что угодно там еще может быть! И разрывы, и инфекция…
— Меня не насиловали, успокойся, — не открывая глаз, вдруг проговорила Лика, почувствовав внимательный взгляд, блуждающий по ее телу в поисках улик.
— Даже если и так, все равно нужно сообщить в полицию.
— Нет.
— Я не понимаю, почему ты так упрямишься? Ты боишься, что ли? Тебе угрожают? Лик, скажи хотя бы мне — все проще будет найти выход! Не молчи только, слышишь!
— Марина, успокойся, никто мне не угрожал. Я все тебе расскажу, но давай не сейчас, не мучай меня.
— Конечно, расскажешь, — нервно передернула Марина плечами. — Куда ж ты денешься? Ты же понимаешь, что если я не услышу сегодня внятных объяснений, то завтра подниму на уши всех, включая твоего папочку.
— Ты обещала мне молчать.
— И что теперь? Мне ждать, пока тебя прибьют непонятно за что?
— Хотели бы прибить — уже прибили б. Марин, не заставляй меня жалеть, что позвонила тебе, ладно?
***
В гостиницу Власов вернулся глубокой ночью. Краем глаза заметил машину Олега на стоянке и даже в глубине души обрадовался — вот сейчас, в эту минуту, когда руки до сих пор чешутся кого-нибудь удавить, от дружеского плеча и крепкого алкоголя Макс не отказался бы.
— Да, Олег Борисович еще здесь, — подтвердила девушка-администратор, с подозрением разглядывая растрепанного, насквозь пропахшего сигаретами друга хозяина. — Он в клубе. Позвонить ему?
— Нет, не надо. Я сам его найду. Спасибо.
Он намеревался пойти в клуб сразу, и если б не взгляд девушки — красноречивый, несколько брезгливый — пожалуй, так бы и пошел: взлохмаченный, в перепачканной ветровке на голое тело. Мельком взглянул в зеркало… Да уж, вид у него, конечно, не для клубов. Выглядит он сейчас не намного лучше той, что чудом жива осталась.
— Максим, Вам помощь нужна? — раздался в спину все тот же голос, но уже с нотками искреннего участия.
Интересно, что она сейчас думает? Подрался? Убил кого-то? Недалека от истины. Даже следы крови на ветровке есть. Макс покачал головой и направился к лифту.
Переодевшись, Макс спустился в клуб. Здесь в самом разгаре ночная программа для постояльцев, уставших от рутины. Кто-то в командировке, кто-то приехал отдохнуть и полюбоваться красотами незнакомого города; есть даже иностранцы, приехавшие на научную конференцию. Дома их ждут привычные супруги и непослушные дети, на работе их замучил самодур-начальник… Им хочется расслабиться, им нужно отдохнуть. И хозяин гостиницы им такую возможность предоставил.
Одуревшие, опьяневшие от шумной музыки, бьющего по глазам света прожекторов и безмерного алкоголя, гости с довольным улюлюканьем обступили сцену: там мускулистый, накаченный мачо, поигрывая обнаженными, блестящими от смазки мышцами, в ритм адской музыке снимает с партнерши лоскутки ткани, которые и одеждой-то язык не повернется назвать. Томные женские вздохи проносятся по залу, когда танцор, выпрямившись, встает к ним лицом, давая насладиться видом собственного обнаженного тела — оно безупречно, будто вылеплено специально для сегодняшней ночи. Он возвращается к партнерше, и музыка вдруг затихает вместе с ожидающей зрелищ толпой; парень опустился на колени и медленно, намеренно растягивая мгновенья, провел ладонью по бедру девушки. Взгляд в зал, еще мгновенье… Последний лоскут ткани на девушке сползает по ногам под одобрительные выкрики публики. Взрывается музыка… Девушка старательно изображает непорочного ангела, попавшего в сети обольстителя, но в глазах ее яд, и искорок безумия в них даже больше, чем у партнера. Им нравится эта игра, эти двое кайфуют… Змеиный клубок их лоснящихся тел гипнотизирует взгляды пьяной толпы и не дает оторваться, выпуская из душ все темное, порочное, днем скрытое под маской благочестия.
Порок,
