Для плохиша она — исключение - Яна Полунина
От этого всего мне было так не по себе, что я не выдержала:
– Хватит! Не о чем разговаривать, я все равно идут к ректору.
Решив, что если убрать раздражитель подальше, то и конфликт будет исчерпан, я развернулась и пошла по коридору.
– Любишь ты голодранок подбирать. Синдром матери Терезы… – услышала я голос Стаса, а потом отчетливо – звук удара.
Мои ноги приклеились к полу еще на голодранке, а на звуке драки и вовсе отказались двигаться. Я слышала, как сцепились парни, как они врезаются то в стену, то в перила, а те дрожат от удара, и вдруг испугалась, что они перевалятся и кто-то пострадает из-за меня. Обида за слова улетучилась, и я побежала в кабинет с красной дверью.
– Там дерутся! – крикнула я, открывая дверь после быстрой дроби стука.
На меня посмотрела скучающим взглядом секретарь:
– Это нормально.
Женщина вернула взгляд к монитору и продолжила вбивать данные. А у меня сердце было не на месте!
– Ярый и Стас! – выпалила я в надежде, что имена что-то да дадут.
И действительно! Глаза секретаря тут же округлились, она вскочила со стула, зажала кнопку на телефоне и приказала:
– Охрана, срочно! Випы дерутся!
А потом обвиняюще посмотрела на меня:
– И что ты молчала?!
Я удивленно посмотрела, как она вылетела мимо меня. Путь к ректорскому кабинету был свободен. Из коридора неслись звуки драки.
Я покачалась на ногах, терзаемая дилеммой, куда же идти, и все же со стоном вернулась в коридор.
Вдруг я пригожусь не только как главный раздражитель, но и смогу отвлечь, чтобы их остановили?
Мне на плечо легла тяжелая рука. Казалось, что мне туда каменный грифон сел размером со слона, но нет. Посмотрела – вполне себе человеческая рука, только огромная.
Я медленно обернулась, но все, что увидела, – это спортивная куртка на уровне глаз. Подняла взгляд выше, еще выше, и только тогда увидела крупное лицо мужчины неопределенного возраста. Ему могло быть и сорок, и все шестьдесят – не поймешь. Черты лица большие, крупные.
– Куда? – спросил мужчина меня так, будто знал. Тон, в отличие от вида, был вполне добродушный. А вот руками он сжал плечо весьма сильно и потянул меня к открытой двери ректорского кабинета.
– Эм…
Что сказать-то? Это охранник ректора? Не студент же. Ничего себе амбал!
Но мужчина отпустил меня у кабинета, одернул на себе ветровку и важно вошел внутрь, пригнувшись в дверном проеме. Обошел огромный стол и сел на не менее внушительный стул.
Я медленно вошла следом, осматриваясь. Грамоты, грамоты, грамоты. Вся стена в них.
– Три года, – вдруг сказал он, а мне указал на стул напротив.
Он ректор? С ума сойти!
Я присела на краешек, чувствуя себя воробьем, который при малейшей опасности упорхнет с ветки. А мужчина продолжал на меня смотреть, ожидая диалога.
– Кхэм-кхэм… – я прочистила горло. – Что три года?
Мужчина встал, и я задрала голову вверх, следя за ним. Что такое? Будут бить?
Взгляд упал на табличку: “Ректор. Омаров Руслан Олегович”.
Мужчина вдруг подошел к чайнику, бросил туда фиолетовые засушенные лепестки и залил кипятком. Разбавил водой из кувшина и поставил передо мной.
– Суданская роза или каркаде. В горячем виде повышает артериальное давление, в холодном понижает. Кристина, как у вас с давлением?
– П-пока вы не спросили, было нормальное.
Когда мужчина такой комплекции спрашивает про давление, хочется спросить: “А какое надо? У меня как раз такое!”
– Тогда пейте.
Я и выпила залпом, потому что звучало как приказ. Энергетика у мужчины была такая, что сложно спорить. Я вообще забыла, с чего собиралась начать, а теперь и вовсе не знала, как подойти к теме.
Ладно, начну с очевидного.
– Вы меня знаете?
– Конечно. Говорю же: три года никто не мог забрать кубок. Похвально! ЭСА нужны такие студенты.
– Простите, но я уже учусь в СФМУ.
– Вопрос решен.
Сказал как отрезал, вот только я не согласна.
– Я не могу потерять свое место в СФМУ. Вы не знаете, чего мне стоило туда поступить.
– А тебя никто оттуда не вышвыривает. Уже оформлен академ на год. Думаю, за это время парень точно успокоится. Потом переведем тебя обратно, будешь учиться спокойно, а наш диплом получишь бонусом.
– Два образования одновременно?
– Да. В законодательстве нет ограничений по этому поводу. Через год обучения в ЭСА мы переведем тебя формально на заочное или вечернее отделение. Никто не придерется.
– Мне это не нужно. Просто верните все на свои места.
– Ты забрала наш кубок, а никто другой. Должна быть готова к последствиям.
– Я не знала.
– Незнание законов не избавляет от ответственности. Тем более ты связалась с Ярославом Астаховым. Его семья – наши основные спонсоры. Если хочешь, могу дать совет…
И выжидательно так на меня смотрит.
– Какой?
– Бесполезно плыть против течения. Учись использовать поток в своих целях.
«Учись использовать поток в своих целях!» – со злостью повторила я про себя, выходя из кабинета ректора. Да мне как раз придется грести против него!
Что с того, что мне оплачивали тут дорогостоящее обучение? Я теряла неплохую стипендию, которую ничем не могла восполнить.
Дисциплины я точно не сдам на отлично, да и очень сомневаюсь, что тут вообще существуют доплаты отличникам. А это значит что? Что после учебы мне нужно найти подработку, иначе мама просто не вытянет упряжку одна.
Чертов кубок ЭСА! Расплавить бы его в медаль и навсегда на шею Ярому повесить, чтобы вниз тянуло – хоть немного пострадает от неудобства. Богатенький мальчик нашел новую игрушку, и все с интересом ждут, когда он наиграется. Что будет с новой забавой – мало кого волнует. Оторвут ли кукле голову, руку или подстригут налысо – ребенок же. Главное,
