Это небо (ЛП) - Доутон Отем
Едва я попадаю за барную стойку, Джейми тараторит:
— Слава богу.
— Скучал?
— Винсент и Марго обслуживают важных шишек. — Он наливает в стакан двадцать грамм водки, добавляет газировку и выжимает лайм. — А ты разбирайся с девичником в патио.
— Да ладно? — Осматриваюсь в поисках поднятых рук. Да кого я обманываю? Я ищу девушку в синем платье.
— Они напиваются и ведут себя игриво. Одна из них только что просила сфоткать мой пенис для какого-то опросника. — Он направляет меня к стойке.
— Два бакарди с колой!
— Шот калуа!
— Бурбон. Чистый.
Заказы выкрикиваются. Напитки смешиваются и разливаются. Деньги платятся.
Не обращаю внимания на боль, работаю, низко опустив голову. «Столичная» с ананасом. «Бад Лайт» в бокале. Шоты «Пиклбек».
— Бармен! — нетерпеливо кричит кто-то.
Поднимаю голову.
Бармен.
Вот кто я.
Забудьте о Лэндоне Янге, восходящей звезде серфинга.
Он здесь больше не живет.
Глава 5
Джемма
Узкие улочки, пересекающие пляжный променад крест-накрест, вечером оживают.
Над головой переливаются неоновые огни, отбрасывая на меня замысловатые красно-зеленые узоры. Люди повсюду: плетутся мимо маленького фургончика в конце квартала, где продают острые хот-доги и жареные сырные палочки, высыпают из темного клуба, нестройными рядами стекаясь на улицу. Они исчезают из вида, растворяются, ускользая к стоянкам такси, выплывая, как пылинки, из затененных коридоров и заворачивая за углы.
Стоя на тротуаре, я заправляю волосы за ухо и закрываю глаза. Из широкого прохода между одноэтажными зданиями ветерок приносит терпкий запах гвоздики и готовящегося мяса.
— Идешь?
Невинный вопрос скорее задан с любопытством, чем со злостью.
Распахиваю глаза. Огни возвращаются, приобретают четкие очертания. На меня, беспокойно хмурясь, смотрит Джули.
— Да, извини. Надо было перевести дух.
Вместе со Смитом и Клаудией мы проходим сквозь толпу. Кажется, они знакомы со всеми, включая вышибал у двери.
Причмокиваю и поправляю ненавистный наряд, который меня вынудила надеть Джули. Такое ощущение, что на меня стошнило примерочную какого-нибудь магазина. Без шуток. Широкий ремень из кожзаменителя больше подошел бы Чудо-женщине, если бы на вечер она решила стать Дианой Принс, на ногах у меня блестящие черные туфли с километровыми каблуками, которые, как утверждает Джули, приманивают мужчин. Ага, как же. Чуть раньше она заявила, что надетая на мне тряпка цвета электрик — это платье, но я не сомневаюсь, что она ошибается и на самом деле это бюстгальтер-бандо либо манишка. Даже в Эл-Эй, стране силиконовой груди, пластики ягодиц и ботокса, прикид сочли бы стриптизерским. Он до того короткий, что ветер щекочет бедра и все пялятся на мои бледные ноги.
— Хватит. Тебе очень идет, — в сотый раз заверяет она и, схватив за локоть, тащит меня по короткой лестнице.
— Нравится? — перекрикивает Клаудия оглушительную живую музыку.
Проморгавшись, я привыкаю к тусклому освещению, и все становится на свои места. Разглядываю занятые столики, танцоров, группу из четырех человек, выступающую на сцене в форме полумесяца, что втиснута между фиолетовыми амбарными дверьми. Чего уж греха таить, ничего хорошего я не ждала, оттого приятно удивлена.
— Здорово! — кричу я в ответ.
Ресторан классный, но стильность не бросается в глаза, — самая стильная разновидность стильности. Представьте себе людей, которые делают покупки в «Хол Фудс». Представьте себе измученного татуированного музыканта в очках, как у Бадди Холли. Представьте себе Ист-Бей.
Одно не вяжется с другим, но смотрится круто. На стенах затейливые рисунки. Рядом со стойкой менеджера зала висит масляная картина, где изображен чихуахуа в котелке и бабочке. Над кабинками из зеленой кожи тянется проволочная полка, заставленная причудливыми керамическими кошками.
Клаудия привстает на цыпочки.
— У барной стойки вроде есть свободные места! Пойду займу! — выкрикивает она, устремляясь прочь и уводя с собой Смита.
Мы с Джули идем следом, неторопливо минуя обеденные столы, полчище раскачивающихся потных тел. Когда мы наконец-то доходим до Смита, он поднимает сверкающий бокал с пенистой зеленой смесью и интересуется:
— Ну и что мы пьем?
— Шоты? — предлагает Клаудия, стоя за стойкой, на плече у нее висит белое полотенце.
— Ты здесь работаешь? — вытаращиваю я глаза.
Очень надеюсь, что она туда забралась не для того, чтобы приколоться. Не хочу, чтобы нас выгнали.
— Да.
— Поэтому у тебя получилась замечательная «Маргарита»?
— Поэтому, — шевелит она бровями.
Я захожусь в хохоте.
— Ну? Что выпьете? Еще «Маргариты»?
Джули задирает юбку и залезает на барный стул. Она рассматривает цветные бутылки, стоящие на полках, длинный ряд пивных кранов.
— Пожалуй, остановлюсь на «Лавовом потоке».
— Что в нем? — задаю я вопрос.
Джули пожимает плечами и издает звук, напоминающий лопнувший шарик.
— Он розовый, пенистый и со вкусом сладкой ваты, зато шибает по мозгам. Какая на фиг разница, что в нем?
Разумно.
— А тебе? — спрашивает у меня Клаудия.
Пытаясь усесться, я поправляю подол синего платья и отвечаю, что сойдет вода.
— Вода? — резко повернувшись ко мне, с ужасом переспрашивает Джули.
Такое ощущение, будто я заказала сырую кошатину и кровь новорожденного.
— Что за отсебятина? Я обесдачена.
— Что? — прыскаю я со смеху.
— Обесдачена. Типа обескуражена, озадачена… стараюсь понять или найти следы божественного вмешательства. — Она прикрывает глаза и хмурится. — Ты не поняла, что сегодня ты топишь в алкоголе свои чувства и ищешь мужчину? У нас задание, Джем. — Очень медленно и невероятно серьезно она проговаривает: — Возможно, это задание дано Богом.
Прикусываю губу и отвожу глаза.
— Не забывай, что у меня нет денег. Мне самое место в бесплатной столовой.
Она фыркает и отмахивается от моего беспокойства:
— Я угощаю. Вернешь, когда станешь богатой и знаменитой.
Она показывает Клаудии два пальца, говоря, что нам нужно два «Лавовых потока».
— Нет, Джулс. Я и так живу у тебя. Не хочу пить за твой счет.
— Не спорь, Сэйерс. Мы отмечаем твою независимость! — щебечет она и разворачивается на стуле, чтобы осмотреть место действия. — Давай-ка найдем парня для тебя и, возможно, парня для меня. Вышел месяц из тумана, — машет она пальцем. — Вынул парня из кармана. Если от него воняет, пусть идет лесом. Моей лучшей подруге нужен только самый лучший. Вот он!
Указательным пальцем она тычет в высокого парня в очках с темной оправой и в белой рубашке.
— Симпатичный, — признаю я.
— Гей, — вкрадчиво говорит Смит.
— Откуда тебе знать?
Он вскидывает брови и хлопает ресницами.
— Поверь, я знаю.
— Ясно. — Джули кривит губы. — Что насчет мистера Мужественность?
Она смотрит и показывает на бородатого инфантила с широко расставленными ногами и массивными плечами, одетого в черные ботинки и клетчатую рубашку, облегающую все нужные места. Что-то подсказывает, что на поле для регби он крушил бы всех и вся или запросто завалил бы быка голыми руками.
— Похоже, к концу вечера тебе придется молить о пощаде.
— А мне оно надо?
Я переставляю ноги и ерзаю. Стул, на котором я сижу, шатается. Никак не получается удобно устроиться.
— Конечно, надо. Разве не понятно, что я имела в виду под дровосеком? — бормочет она, прикрыв веки и приоткрыв губы.
— Да парень может быть пожарным, или футболистом, или вяжет с бабушкой колпаки на чайники.
— Плевать. Он все равно подходит. — Певучим голосом она затягивает: — Веселье начинается, я кричу: «Берегись!»
— Лучше двигайся, лучше танцуй! — заканчиваю я знакомые строчки, и мы фыркаем от смеха.
Смит закрывает рукой лицо и отворачивается.
— Так будет весь вечер, да?
