Даниэла Стил - Большей любви не бывает
— Тебе нужно побыстрее одеться, — прошептала Уне Эдвина, не желая, чтобы дети поддались испугу, наблюдая за полуодетой, мечущейся в растерянности няней.
— О, Элис!.. Я должна пойти к моей кузине Элис и маленькой Мэри!..
Ломая руки, Уна бегала по каюте, не обращая внимания на ожидавшее ее семейство Уинфилдов.
— Ничего подобного ты не сделаешь, дорогая. Сейчас же одевайся, нам надо идти, — сухо отрезала Кэт.
Она все еще держала Алексис за руку, и хотя малышка была испугана, но больше не упрямилась. Она знала, что с ней ничего не случится, пока рядом мама и папа. Все были готовы, кроме Уны, которая вдруг заупрямилась, не желая идти с ними.
— Я не умею плавать… Я не умею плавать… — приговаривала она сквозь слезы.
— Не будь дурочкой! — Кэт схватила ее за руку и подвела к Эдвине. — Тебе и не надо плавать. Все, что ты должна делать сейчас, это следовать за мной. Мы поднимемся наверх, но сперва ты оденешься.
Кэт надела Уне через голову свое платье, присела и помогла застегнуть ботинки, накинула ей на плечи пальто, схватила спасательный жилет, и через минуту они уже шли за остальными.
Все коридоры были забиты людьми, поднимающимися на палубу в одинаковых спасательных жилетах, с одинаково встревоженными лицами, хотя некоторые пытались шутить и делали вид, что отправляются на очередное развлечение.
Было четверть первого, стояла глубокая ночь, и радист Филипс отправил первый сигнал о помощи, потому что уровень воды в трюме поднимался гораздо быстрее, чем ожидал капитан Смит. Прошло чуть больше четверти часа, как они врезались в айсберг, но команда «Титаника» ничего не могла сделать для того, чтобы удержать гигантский океанский лайнер на плаву. Никто не мог ожидать, что легендарный непотопляемый «Титаник» окажется столь уязвимым.
— Может, надо было взять с собой какие-нибудь драгоценности? — обеспокоенно спросила Кэт у Берта. Она только что о них вспомнила, но не захотела возвращаться. Обручальное кольцо на пальце — самая главная для нее драгоценность — всегда было при ней.
— Не беспокойся ты о них, — Берт улыбнулся и сжал ее руку, — я куплю тебе новые побрякушки, если ты останешься без этих…. — Он не хотел произносить «лишишься» из-за ужаса, который подразумевался за этими словами.
Он внезапно страшно испугался за жену и за детей. Они поднялись к шлюпочной площадке, и когда Берт заглянул в спортзал, то увидел там Джона Джекоба Астора с женой. Астор хотел уберечь жену от холода и паники, опасаясь, как бы она не потеряла ребенка. На них были надеты спасательные жилеты, и еще один лежал у Астора на коленях. Он сидел, поигрывая перочинным ножиком и насвистывая какую-то мелодию.
Видимо, для поддержания бодрого настроения капитан отдал распоряжение, чтобы на палубе играл оркестр.
Уинфилды прошли под звуки музыки мимо спортзала и вышли к левому борту, где матросы расчехляли восемь деревянных шлюпок. На правом борту было еще восемь, четыре находились на корме, четыре на носу, и еще четыре складные парусиновые шлюпки.
Это было не слишком веселое зрелище, и у Берта, наблюдавшего за работой команды, защемило сердце, он крепче сжал руку жены. Другой рукой она держала Фанни, к матери льнула Алексис, а Филип нес маленького Тедди. Они стояли, съежившись от холода, не в силах поверить, что на этом громадном, величественном корабле действительно спускают спасательные шлюпки, а люди среди ночи ждут посадки в них.
Кругом слышался гул голосов, и Кэт увидела, как Филип разговаривает с Джеком Тейером, мальчиком из Филадельфии, с которым подружился в начале плавания. Его родители присутствовали сегодня вечером на обеде, устроенном Уайденерами, тоже жителями Филадельфии, в честь капитана. Джек что-то сказал Филипу, они ободряюще улыбнулись друг другу, а затем Джек побрел к другой группе пассажиров, высматривая своих родителей.
Кэт заметила Эллисонов из Монреаля с их маленькой дочкой Лоррейн, сжимавшей в руках свою любимую куклу. Они отставали от остальных; миссис Эллисон крепко держала мужа за руку, а рядом гувернантка несла маленького мальчика, закутанного в одеяльце.
Второй помощник капитана, Лайтоллер, руководил посадкой в спасательные шлюпки на левом борту, и вокруг него царило оживление, но паники не было. Никто, кроме команды, не умел обращаться с этими лодками, да и сами матросы не особенно были уверены в своих действиях. Они расчехляли шлюпки и бросали в них фонари и банки с галетами; толпа с напряженным вниманием наблюдала, как матросы отошли к шлюпбалкам и стали двигать рычаги и поворачивать шлюпки, опуская их, с тем чтобы пассажиры могли садиться.
Оркестр играл регтайм. Алексис, так долго крепившаяся, не выдержала и заплакала, и Кэт наклонилась к дочери напомнить ей, что уже наступил ее день рождения, а в такой день не годится плакать. Кэт прижала к себе покрепче Фанни и Алексис, с беспокойством взглянув на мужа. Он прислушивался к тому, что говорят вокруг, пытаясь узнать что-то новое и разобраться в обстановке. Но никто толком не знал, что происходит, кроме того, что пассажиров действительно рассаживают по шлюпкам, причем сначала только женщин и детей.
Оркестр заиграл громче, и Кэт улыбнулась, отгоняя страх.
— Ничего не может случиться, иначе оркестр не играл бы такую веселую музыку, правда? — Она посмотрела на Бертрама, понимая, что он тоже испуган, но при детях они не хотели выдать своей растерянности.
Эдвина стояла рядом с Чарльзом, обсуждающим происходящее с какими-то молодыми людьми. Она в спешке забыла перчатки, и Чарльз старался согреть своими руками ее замерзшие пальчики.
Позвали на посадку женщин и детей, и все, казалось, подались назад, когда второй помощник капитана приказал им проходить вперед. Никто не мог заставить себя поверить, что существует реальная опасность. Господа Кеньон, Пирс и Уик провели вперед своих жен, но те не хотели расставаться с мужьями и спускаться без них в шлюпки.
— Не волнуйтесь, дамы, — громко произнес какой-то мужчина, — мы к завтраку все вернемся на пароход. Что бы ни случилось, все скоро будет позади, и мы будем вспоминать об этом приключении за чаем.
Он говорил так убедительно, что его слова на многих пассажиров подействовали успокаивающе, и несколько дам робко шагнули вперед. Некоторых из них сопровождали служанки.
Мужчин попросили оставаться на месте, в шлюпках размещали только женщин и детей. Лайтоллер несколько раз повторил:
— Садятся только женщины и дети.
Когда он вновь произнес это, Уна, посмотрев на Кэт, разревелась.
— Я не могу, мэм… Я не умею… не умею плавать… и Элис… и Мэри… — Она попятилась назад.
Кэт выпустила ручку Алексис и попыталась успокоить Уну, но та с криком протиснулась сквозь толпу и бросилась вниз, к двери в третий класс.
