Наталья Нестерова - Точки над Ё
– Я ей книжку хотела подарить, из своих любимых, а Настя не пришла.
– Спокойно! Не кисни. Может, девочка справилась, расставила приоритеты, послала кого надо подальше, пододвинула кого надо поближе. Тебе кто-нибудь помогал решить личные проблемы?
– Все помогали, то есть мешали. Нет, в итоге были правы... Костя, не знаю!
– Формулирую вопрос иначе. Когда ты рубила с плеча, переворачивала положение вещей и выступала в новом качестве, разве помнила о подсказках других людей?
– Костя? Ты про кого говоришь? Про меня? Да я в жизни ничего не рубила, не поворачивала и всегда следовала наставлениям родителей и бабушки.
– Аська! – Он впервые меня так назвал. – Ты – уникум. Как горы. С предлогом «на», я запомнил: на Алтае, но – в Альпах. Горы всегда вызывали желание их покорить, на них лезли и пёрли, профессионалы и любители. Оставляли мусор после стоянок, гибли в расщелинах. Но горы оставались горами – неосквернёнными.
– Костя? Скажи мне честно. Выпил?
– Немного. Ты бы знала! Мы сейчас за городом, кинотеатр в подвале монтируем одному... коммерсанту... бандюге... да леший их разберёт, не отличишь. Но задача интересная, чувак мои слова на этапе проектирования по-серьёзному воспринял. Студия – сказка, изоляция – супер, вентиляция – последний писк, даже я не знал о таких технологиях. Но! Рог им в задницу!
– Костя!
– Извини! Аппаратура, значит, супер! Но инструкции на японском! Даже не на английском. Ты в иероглифах, случайно, не сечёшь? Жаль. Мы здесь в лучшем варианте сутки проваландаемся. И не исключено, что спалим эту хрень, за которую в жизнь не расплатиться.
– Костя!
– Мне нравится, когда ты произносишь моё имя. Раньше не любил, отдавало скелетом. Ко-сс... как кости. Ты в курсе, что все скелеты в школах и музеях были не пластиковыми, а натуральными? Раньше, когда мы учились. Сейчас – не знаю. Бесхозный труп долго варили, по частям, сливали бульон с ошмётками мяса, снова варили, вытаскивали, просушивали, собирали с помощью проволочек, закрепляли на подставке и отправляли в школу, в кабинет биологии. Только вообрази: детям – варёные останки.
– Костя! – умоляюще произнесла я.
– Да, всё нормально, путём. Извини! Куда суешь, куда? Дырка третья справа! Асенька, это я не тебе. Унас тут запуск космического корабля без чертежей. Нет, чертежи-то есть: архитектурный, конструкторский, электрика, вентиляция. Но никто не подумал свести их воедино. Наша традиция: дырок насверлить, пусть разбираются. Не то что магазин «Икея» – их мебель соберёт и даун. Гениально и тошно. Стой! Убери резак! Что ты режешь? Ваня! Я предупредил: оставлять хвосты, под яйца не кромсать... Ася? – испуганно. – Ты на линии?
– Да, Костя, я на линии. Не ругайся, пожалуйста!
– Ага! Сейчас я им культурно скажу. Дорогие мои шаромыжники! Если кто-нибудь из вас без моего ведома хоть миллиметр отрежет, я сделаю из него шантрапу. Со всеми вытекающими последствиями: с хирургическим наложением швов на промежность и с последующей бездетностью. Поняли? Отлично. Ася, я благородно выражался?
– Более чем, – засмеялась я. – Ты ужасно смешной, когда пьяный. – И тут же попросила: – Но ты не пей!
– Уже нечего. Если только из хозяйского бара стырить.
– Костя!
– Асенька?
– Мне кажется, тебе нужно поспать, потом принять душ, когда проснёшься, выпить крепкого кофе...
– Говоришь, как моя бывшая жена. Она всегда знала, что мне следует делать, где бабки зашибать. Минутку, уйду, чтобы ребята не подслушивали. Смотрите мне!
– Ты был женат? – поразилась я.
– А то! Если бы я не был женат, то сейчас в столице нашей Родины кувыркался. Сбежал и не раскаиваюсь. Тебя, например, встретил...
– И дети? У вас есть дети?
– Бог миловал. Помнишь, ты после первого эфира вышла... голос ещё вибрирует. И спрашиваешь меня: «Бог миловал?»
На самом деле я не религиозна, да и бабушка тоже. Но у неё есть присказка: «Бог миловал». Если беда обходит стороной, бабушка вспоминает бога. По гололедице дошла до дома и не упала, удалось купить хорошее и недорогое мясо, слесарь неожиданно быстро починил унитаз – все «бог миловал». Хотя, кажется, правильная формулировка – «бог помиловал».
– Не упоминай имя Господа всуе, – посоветовала я Косте.
Это было так же бесполезно, как подобная рекомендация бабушке.
Костя не слышал меня и говорил, словно озвучивал поток сознания. Пьяного сознания.
– Бог – ерунда. Богини – да! Их не осталось, ты случайно выжила...
Следовало прекращать эти алкогольные глупости. Костя первый о них пожалеет.
– Костя, давай заканчивать разговор, пожалуйста!
– Когда ты произносишь «пожалуйста»... такая интонация... хочется отдать последнюю рубаху или разодрать её на груди.
– До свидания!
– Спокойной ночи, богиня!
Какая из меня богиня? Наговорил спьяну сорок бочек арестантов. Комната моя невелика, от окна до двери четыре шага. Ходить взад-вперёд – только разворачиваться. Я схватила с полки книгу Мокиенко «Образы русской речи» – кажется, тут читала про «сорок бочек арестантов». Не могли в прошлых веках русские люди соединить бочки и арестантов. Они мыслили конкретно. В огороде бузина, а в Киеве дядька – это конкретно, без иносказаний.
И Костя без намёка на иносказание – «богиня»! Хотя я простая толстая девушка.
Подвыпившего Костю тянет на гиперболы. А Прохиндей в состоянии алкогольного перебора жаловался на происки тренеров, чиновников от спорта, сокомандников – всех тех, кто не позволил ему взойти на олимпийский пьедестал. Хотя какие происки в лёгкой атлетике? Прибежал первым – и чемпион.
Нашла! «Арестант» – в севернорусских говорах – «мелкая сушёная рыба». «Сорок бочек арестантов» – это небылицы о якобы огромном улове. Но в наше время значение, похоже, поменялось. «Наговорить сорок бочек арестантов», как мне кажется, – это не просто приврать, а нести откровенную чушь, котлеты с зонтиками смешать.
Или я чего-то не понимаю? Понимать не хочу?
Не успела ответить на внутренние вопросы, как снова позвонил Костя:
– Я забыл спросить, из-за чего звонил.
– У меня спросить, почему мне звонишь? – рассмеялась я.
– Да нет, хотел узнать, сколько тому ребёнку на операцию требуется?
– Тридцать тысяч долларов, – быстро ответила я. – Две с половиной уже есть.
– Понял, попробую отжать из хозяина этого дворца. Он вроде мужик неплохой.
Понедельник, десятое ноября 2008 года
– Все, кто связан с космосом, говорят не «с бо2рта корабля», а «с борта2», водители автотранспорта литературное «шофёры» заменили на «шофера2».
Костя делает кислое, плачущее лицо, потом резко улыбается, растягивая рот до ушей. Всё это означает, что я говорю академически уныло, надо прибавить огонька и задора.
