Полина Раевская - Каюсь
Мне приходилось разрываться на части, бегая с первого этажа на второй, пока Ксюша мило улыбаясь, беседовала с толстым армянином, описывающего в деталях мишку, который должен украшать его латте. Услышав этот бред, я едва истерично не захохотала, но когда посмотрела на мужчину, гнев немного поутих. Армянин и сам был похож на огромного мишку с милой улыбкой, но все равно причуды богатых людей мне вряд ли удастся понять.
Эта мысль отрезвила, и я вновь почувствовала злость. На мне висело порядка двадцати столиков – куча заказов, все с пометками и особыми условиями, почти всем посетителям нужно было что-то подать в определенное время и обязательно с чем-то конкретным. Моя голова разрывалась на куски, ноги болели от бесконечной беготни туда-сюда, а руки тряслись от напряжения и волнения. Все же мне было еще очень тяжело принимать заказы и вести себя естественно. Почему-то я испытывала стыд и неловкость за свою работу. Пусть и выросла в бедной семье, но обслуживать кого-то в мои планы не входило. Но, как говорится: мы предполагаем, а Бог располагает.
По всей видимости, меня решили спустить с небес на землю и хорошенько надавить на горло гордости. Надо признать, получается шикарно. Чувствую себя разбитой и выжатой, как лимон. Такой жалкой на фоне всех этих разряженных, пафосных людишек, с кислой миной делающих заказ. Понимаю с горечью, что я слабая, ничего из себя не представляющая. Всего прошло полдня, а я стала такой же, как большинство сотрудников ресторана – злая на весь мир, недовольная, готовая взорваться в любую минуту. И эта минута наступила, когда спустившись, я обнаружила, что вместо одного салата «Греческий» мне приготовили два.
– Я один, вообще-то, отбивала, – возмутилась я. Повар посмотрел на меня, как на идиотку и, ничего не говоря, ткнула прямо в бумажку с заказом, где было четко указанно, что я заказала два салата. Нервно сглатываю, когда, словно почувствовав, что запахло жаренным, появилась Алла Ивановна.
– Что тут у нас? Лишний заказ? – поинтересовалась она весело, как будто это было смешно. Ей, похоже, доставляли удовольствие чужие проблемы. Эта сука была самым настоящим энергетическим вампиром. Ее настроение росло в геометрической прогрессии от понижения его у окружающих.
– Лена, запиши на счет Токаревой четыреста девяносто рублей, – передала она по рации нашему менеджеру, а после обратилась ко мне, – А ты чего стоишь-то? Беги заказ выполняй, заждались уже люди. Позже народ схлынет, сходишь, пообедаешь, салатик покушаешь, – пропела она сладким голоском, от которого меня передернуло. Краска прилила к лицу, а в груди все перевернулось от унижения и стыда. Хотелось сбежать, забиться в дальний угол и реветь, пока обессиленно не уснешь. Но я проглотила слезы, мелькнувшие в глазах, и вздернула подбородок выше. Спокойно забрала поднос под насмешливым взглядом Змеищи, а после пошла на второй этаж, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. В голове только и крутилась мысль о том, что меня штрафанули за день на тысячу рублей, а чаевых даже и пятьсот не набралось.
Поднимаюсь по лестнице, а слезы все же застилают глаза, длинный темно-коричневый фартук мешает быстро передвигаться, я спотыкаюсь. Наверняка бы упала, но тут кто-то придерживает поднос. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Стаса и чувствую, что вот сейчас точно расплачусь. Он быстро забирает поднос и тоном, не терпящим возражений, произносит:
– Иди, передохни. Скажешь Алле, что я взял твои столики, пока ты обедаешь. Майкрос давай!
– Не надо. Все нормально, –смутилась я, удивленная и тронутая его пониманием. Он раздраженно втянул воздух.
– Ян, просто дай майкрос и ступай.
Не знаю что именно, но что-то в его тоне заставило меня протянуть ему машинку. Он молча взял ее и уже собирался уйти, но вдруг сказал:
– Обязательно съешь эту жрачку, ты ее заработала, так что насладись моментом!
Я хохотнула сквозь слезы и пошла вниз.
По дороге сказала Алле, что иду обедать, в ответ та лишь кивнула.
В подсобке достала из холодильника свой салат, поставила на стол шедевр из помидор, сыра, маслин и какой-то зелени. И меня прорвало. Задыхаясь от слез, медленно опустилась на стул и начала рыдать навзрыд. Вступать во взрослую жизнь оказалось тяжелее, чем я думала. В материальном мире не делают скидок на возраст и неопытность, в нем живут по законам джунглей: выживает сильнейший, а сильнейший тот, кто умеет хитрить, не показывает своих слабостей, держит удар и быстро учится на ошибках. Иначе тебя сломают, подомнут под себя. А затем по твоему же трепыхающемуся телу полезут выше и дальше, а ты будешь смотреть с ненавистью, не в силах что-либо изменить. Нет, если уж выбирать, то лучше я пойду по головам, чем по мне. Пусть сегодня меня сбили с ног, но это не смертельно, скорее поучительно. Знаете, я ведь уже вроде как попрощалась с детством, но в реальности это происходит только сейчас. Утерев слезы, решительно пододвинула к себе тарелку и начала сосредоточено жевать овощи, не чувствуя вкуса. Да и плевать! Пора учиться делать невозмутимую рожу, когда больно, неприятно и невкусно. Хочешь жить — умей вертеться! Так всегда говорит мама. И это истина, так сильно сейчас мною прочувствованная, а не просто принятая к сведению. И она не последняя в моей жизни, мне еще много раз придется обжечься и пораниться, прежде чем я наберусь опыта, как жить в этом мире. С каждым разом я буду становиться все жестче, равнодушней и безжалостней, а как следствие, сильнее. Ведь именно в этом заключается мощь в нашем мире. Я преодолею страх, боль и стану сильнее. Хватит! Пора поставить точку в череде неудач.
С таким воинственным настроем я вышла в зал. Стас подмигнул мне, я благодарно улыбнулась и принялась за работу. До конца смены оставалось несколько часов, и они прошли спокойно. Я была внимательна и осторожна, но настроение от этого не улучшилось. Более того, увидев, сколько заработали чаевых ребята в отличие от меня, вновь стало обидно. Я работала не хуже остальных, но мои заработки утверждали об обратном.
Плюнув на невеселые размышления, быстро переоделась, горя лишь одним желанием – покинуть этот гадюшник. Моральных и физических сил не осталось – меня действительно выжали до нитки. Окунуться в прелести взрослой жизни я оказалась не готова. Собравшись, побежала на выход. Мне срочно нужен свежий воздух. У черного входа происходила разгрузка продуктов. Я чуть не взорвалась от злости, не зная, что делать.
– Пошли через главный вход, – махнула мне Ксюха.
Я последовала за ней, по пути надевая наушники. Шла быстро и совершенно не смотрела на дорогу, пока не столкнулась с кем-то. Да так, что отлетела на приличное расстояние. Боль в плече оказалась настолько ощутимой, что слезы обожгли глаза и затуманили взгляд. Пытаясь их скрыть, я опустила голову вниз, и зло прошипела, пробегая мимо толкнувшего меня мужика:
– Смотри на дорогу, придурок!
– Иди, проспись, овечка безмозглая! – последовал раздраженный ответ. Я обернулась, чтобы посмотреть на этого ухаря, но дверь за мной уже захлопнулась, а за стеклом никого не было видно. Махнув на инцидент, догнала Ксюшу.
– А где Стасик? – спросила я, оглядываясь в поисках моего спасителя.
– Он сегодня в две смены, – ответила Ксю, закуривая сигарету.
– А так можно? – удивилась я.
– Конечно. Если есть желание торчать в этой дурке шестнадцать часов. Лично я – пас, мне никакие деньги не компенсируют нервные клетки.
Я усмехнулась, мысленно соглашаясь, хотя идея дополнительного заработка показалась мне не такой уж и плохой. Все равно полдня нечем заняться. Но для начала нужно немного привыкнуть, а уже после в омут с головой. День был настолько напряженным, что меня даже передернуло при мысли о том, чтобы задержаться еще на восемь часов. В ресторане было две смены: одна – с семи до трех часов дня, другая – с трех часов до одиннадцати. В течение недели приходилось работать в обе смены. Ребята говорили, что в вечернюю лучше – чаевых больше. Завтра узнаю, обманули или нет.
Некоторое время мы с Ксюшей шли молча. Она с наслаждением курила, а я просто смотрела вдаль. Кроме усталости и ощущения, что жизнь проходит мимо меня, не было никаких чувств. Я с горечью представляла, как сегодня позвонит Лерка и будет с энтузиазмом делиться впечатлениями. Безусловно, я за нее радуюсь и в то же время жутко завидую.
– Эй, ты чего приуныла? Решаешь - бежать или нет из нашего ада? – подмигнула Ксю, слегка ткнув меня локтем.
– У меня выбор невелик, поэтому придется привыкать. А свыкнуться можно со всем, – философски заметила я, тяжело вздохнув. Ксюха согласно кивнула. Я думала, что она начнет расспрашивать о личных делах, но напарница не сказала ни слова. Мы вновь на несколько минут замолчали, пока не дошли до перекрестка, где обычно расходились.
– Ну, до завтра. Ты ведь в первую смену будешь? – спросила она.
– Нет, я теперь до конца недели во вторую, – я скорчила недовольную рожицу, потому как перспектива терять полдня, а после идти на работу – совсем не радовала.
