Джессика Марч - Иллюзии
Мэрион покачала головой.
– Разрешите мне закончить, – сказала она, доставая из своей сумочки чек. – Я не позволю себе заплатить вам меньше этой суммы, и я не хочу слышать никаких возражений.
Вилли посмотрела на чек – пятьсот тысяч долларов. Полмиллиона! Она смотрела на цифры и не верила своим глазам. Это все – офис, штат и шанс открыть двери всем, кто нуждался в ее помощи, – и богатым, и бедным.
– Похоже, Бог услышал мои молитвы, – сказала Вилли. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас.
– Вы заслужили это... и даже большего. Счастливого вам Рождества, Вилли, сказала Мэрион, протягивая ей красную кожаную коробочку. В ней лежали изумительные овальные золотые часики, украшенные алмазами.
– О! Вы не должны были делать этого, – запротестовала Вилли. – Они чудесны, но я не имею Права принять от вас такой подарок. Пожалуйста, возьмите их обратно, право...
– Уже поздно брать их обратно, – сказала Мэрион, поворачивая часы. На обратной стороне была выгравирована надпись: "Вилли, ставшей мне дочерью, которой у меня никогда не было. Любящая М.С."
У Вилли на глазах навернулись слезы.
– Спасибо, – сказала она. – Я навсегда сохраню их, но, право, вы не должны были...
– Конечно, я должна была, – решительно перебила ее Мэрион. – А сейчас я хочу пожелать вам всего хорошего. Помните, вы можете вызвать меня всегда, когда вам будет нужен друг. Я прошу вас, Вилли... ч.
Праздничное настроение Мэрион было заразительно. Эта история заканчивалась хорошо. А теперь начиналась другая, после всех неприятностей, связанных с браком и несбывшимися надеждами. Но улыбающееся лицо Мэрион было для Вилли как бы и упреком, когда она вспоминала голос Джинни в телефонной трубке, полный тоски и отчаяния. Вспомнив безысходность, звучавшую в ее голосе во время их последнего разговора по телефону, Вилли решила невзирая ни на какие дела немедленно лететь в Палм-Спрингс.
Вилли положила деньги Мэрион на новый, пока еще очень скудный, счет своей фирмы. Теперь ее собственная фирма стала платежеспособной и начинала свой взлет.
Она попросила ручку и бланк у служащего банка, который, как никогда прежде, стал услужлив и внимателен, села за его стол и выписала свой собственный чек на сорок девять тысяч долларов на имя Джедда Фонтана, добавив краткое примечание: "Расплатилась сполна". И, пока она с радостью выводила эти слова, в ее голове возник вопрос – неужели так просто могут закончиться их отношения?
С Бетти Локвуд Вилли встретилась в кафе на Лексингтон-авеню. В своем репетиционном костюме и спортивном жакете, с длинным шерстяным шарфом, повязанным поверх него, Бетти была похожа на бездомную.
Вилли сообщила ей, что полностью изучила ее вопрос и не нашла никаких прецедентов в судебной практике, которые могли бы поддержать ее дело.
– Мы должны быть первыми, – сказала она. – Пришло время, когда суд должен признать альтернативный стиль жизни. Но это еще не значит, что он сразу признает его. Мы должны убедить суд в существовании экономической ответственности в случае распада такого союза, какой был у вас с Марго. Но я хочу предупредить вас, Бетти, что борьба будет тяжелой...
– Не знаю, смогу ли я позволить это себе, – сказала Бетти, нервно покусывая губы.
– Я смогу, – сказала Вилли. – Если вы имеете желание бороться, я использую ваш случай как аргумент. Кто-то когда-то должен начинать. И, если мы выиграем, о нас напишут в книгах по юриспруденции.
Расставшись с Бетти, Вилли думала о том, что несчастные, такие, как эта женщина, с которой она только что беседовала, абсолютно бесправны. И несправедливо обращаться с ними, как с ненужной перчаткой, которую всегда можно выкинуть.
Впервые в жизни Вилли имела ясное представление о том, кем она является. Она была женщиной, призванной защищать тех, кого искалечила, ранила и обидела любовь. Скептически относясь к любви, она, тем ни менее, убедилась в ее необыкновенной способности причинять боль. Вилли была похожа на профессионального солдата, так много знавшего об ужасах войны и так мало – о радостях мирной жизни.
ГЛАВА 10
– Простите, пожалуйста, – извинился мужчина, задевший локоть Вилли, забирая свой кожаный чемодан с багажной карусели. – Я, когда спешу, всегда бываю неуклюжим.
– Ничего страшного, – улыбнулась Вилли. Она приметила его еще во время полета из Лос-Анджелеса в Палм-Спрингс. Это был достаточно симпатичный шатен с пышной шевелюрой, одетый в темный костюм, что свидетельствовало о том, что он, как и Вилли, начинал свое путешествие в более холодном климате.
Он задержался около нее, дожидаясь, пока ее багаж не приблизился к ним.
– Позвольте мне, – сказал он, подхватывая ее сумку. Она поблагодарила его. – Могу ли я проводить вас до лифта? На улице меня ждет машина.
Вилли заколебалась, но потом решила, что нет ничего плохого в том, что она примет его предложение.
– Меня зовут Грэг Тэмпл, – он с улыбкой протянул ей руку.
– Вилли Делайе.
Их встретил шофер в униформе, и, усевшись в лимузин, они помчались в город. Во время поездки Вилли рассказала Тэмплу, что она – адвокат из Нью-Йорка, собирается пробыть в Палм-Спрингс все рождественские праздники.
– Значит, мы принадлежим к одному и тому же кругу, адвокат, – засмеялся он. – Я практикую в Чикаго... Здесь я по делу, но также надеюсь немного поразвлечься.
Тэмпл стал перечислять юристов, которых Вилли могла знать, но она только качала головой.
– Минутку, – перебила она его. – Возможно, вы знакомы с главой фирмы, где я раньше работала, – Гарриганом. Его все знают.
– Френсиса Алоисиса? – засмеялся он. – Я не только знаю его, но однажды даже наши пути пересеклись, и очень жестко.
– И кто победил?
– Это была ничья. Мой клиент не удовлетворился бы меньшим.
Они вспомнили несколько историй, связанных с Гарриганом, и, когда лимузин подъехал к дому Джинни, Тэмпл спросил, могут ли они пообедать как-нибудь вечером. В Нью-Йорке Она бы, возможно, и согласилась, но здесь, как она объяснила ему, все ее время посвящено матери.
– Я останавливаюсь в "Ройсе", – сказал он, протягивая ей свою визитную карточку. – Просто на случай, если вы измените свое решение.
В следующий момент Вилли поспешила в объятия своей матери. Встреча была сентиментальной, со слезами. Вилли увидела, сколько же потеряла Джинни и как бесцельна стала ее жизнь. Ее по-детски хрупкая красота померкла с возрастом и от разочарований, а ее янтарные глаза, которые некогда искрились огнем и надеждой, сейчас были померкшими и тусклыми.
Дом, который Джинни сняла после развода, имел запущенный вид. Он был довольно большой, с плавательным бассейном, удобно и хорошо обставленный хозяевами, которые перебрались в Европу. Сейчас на мебели лежала пыль, полы и ковры чистила домработница, мексиканка, которая жила тут же, в коттедже для гостей, выглядевшим, впрочем, как и все вокруг, заброшенным и необитаемым. В кухне было чисто и прибрано, но холодильник и шкафы оказались почти пусты, на полках лежали лишь самые необходимые продукты.
