Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 2
Хоторн настороженно посмотрел на жену, словно опасаясь, что эта податливость является лишь прелюдией к очередному взрыву.
– «Скорая помощь» ждет тебя. И та ирландская сиделка, которая тебе понравилась, помнишь? Она поедет с тобой. А я сегодня же заеду повидать тебя.
– Я знаю. Я знаю это. Спасибо тебе за все, ты так добр ко мне, – слабо улыбнулась Лиз. – Я только что рассказывала Джини о том, какой ты… хороший. До свидания, Джини. Обнимите от меня Мэри. Не забудете?
Лиз наклонилась и поцеловала Джини в щеку. Хоторн протянул ей руку, но Лиз не обратила на нее никакого внимания и отошла к дальнему концу скамейки. В отдалении послышался приглушенный шум радиопомех. Медсестра, дожидавшаяся на террасе, взяла плед и сделала несколько шагов вперед, а затем взглянула на врача и кивнула ему головой.
– Позволь мне отвести тебя в машину, Лиз, – попросил Хоторн.
– Нет, не надо! – неожиданно повысила она голос. Хоторн колебался.
– Ты уверена, Лиз? Может быть, тебя проводит Джини?..
– Нет. Нет, – резко ответила она. – Я пойду сама, Джон. Я не хочу, чтобы ты меня провожал. Пусть никто не провожает.
– Лиз…
– Оставь меня в покое! – Женщина попятилась на несколько шагов. Она тряслась и безотчетно теребила свое платье.
– Ну хорошо, Лиз, – согласился Хоторн. – Хорошо. Если ты этого хочешь, я останусь здесь. – Он оглянулся и незаметно подал знак медсестре.
– Останься в саду. Покажи Джини наш сад… – сказала облегченно Лиз. – Я знаю, он ей понравится, и тебе это тоже понравится. Покажи ей нашу лавандовую дорожку, дорогой, и наш «маленький парк». Вам ведь хочется взглянуть, правда, Джини?
– Конечно, – спокойно ответила Джини. – Очень хочется.
Ее ответ, казалось, успокоил Лиз. Не сказав больше ни слова, Лиз глубоко вздохнула, повернулась и пошла прочь. Подойдя к террасе, она улыбнулась врачам и поцеловала в щеку медсестру, и они все вместе прошли в дом. Джини задумчиво смотрела, как уходит Лиз. Ей показалось странным то упорство, с которым женщина требовала, чтобы они остались в саду.
Хоторн смотрел на удалявшуюся жену с бесстрастным выражением на лице. Через несколько секунд до их слуха донесся шум моторов. Фрэнк Ромеро, стоявший на террасе, поднял руку и что-то сказал в микрофон на запястье. В тридцати метрах слева от них неподвижно стоял Мэлоун, не спуская взгляда с ограды. Машины «Скорой помощи» стали выезжать. Ромеро с террасы подал знак рукой, и Джон Хоторн, стоявший до того неподвижно, словно статуя, ожил.
Из его груди вырвался долгий медленный вздох. Отойдя на несколько метров от Джини, посол поднял голову и посмотрел в светлое бело-голубое небо.
– Ну вот и все, – сказал он. – Все кончено. Даже трудно поверить, но это так. Я могу снова начать жить. – Он в нерешительности посмотрел на Джини. – Спасибо вам, – сказал он. – Вы ведь понимаете, что у меня нет иного выхода? Господи, мне кажется, что я только сейчас могу свободно вздохнуть.
Хоторн умолк, но тут же заговорил снова:
– Я догадываюсь, о чем вы думаете, Джини. О том, что главные неприятности для меня еще впереди? Что мне еще предстоит одолеть эту молодую женщину-репортера, которая, возможно, пощадит меня, а возможно, и нет? – Посол улыбнулся. – Пусть даже и так. Но сейчас я чувствую себя… свободным, что ли. И сегодня действительно великолепный день. Такой свежий. Мне даже жарко.
Он стянул с себя свитер, кинул его на скамейку, закатал рукава рубашки, взглянул на небо и потянулся.
– Мне кажется, что в воздухе пахнет весной. Пойдемте, Джини, я покажу вам сад. Сейчас, конечно, для такого осмотра не самое подходящее время года, и его нельзя сравнивать с моим садом в Оксфордшире, но наш «маленький парк» действительно очень хорош. Я сам продумал, каким его сделать. – Хоторн попытался протянуть Джини руку, но, увидев, что она старательно не замечает его руки, сдержал свой порыв.
– Извините, я совсем забыл, – виновато произнес он. – Мне сейчас показалось, что мы друзья, а это, конечно же, не так. По крайней мере, пока. Но… – Он помолчал. – Вы, я вижу, не хотите? Что с вами, Джини?
Джини с похолодевшим сердцем уставилась на Хоторна. Она впервые видела его в рубашке с открытым воротником. Теперь, когда он снял свитер, на его шее отчетливо виднелись царапины. Длинные, четкие, оставленные явно когтями животного. Еще одна отметина, украшавшая его правую руку, стала заметна после того, как Хоторн закатал рукава. Эти тонкие шрамы уже почти зажили. «Что ж, – подумала Джини, – им действительно пора зажить». Ведь со дня гибели Наполеона прошла уже почти неделя.
«Ах ты, ублюдок!» – вертелось у нее в голове. Хоторн все еще смотрел на нее с непонимающим, озабоченным выражением на лице.
Подражая его манере говорить и сделав вид, что она тоже испытывает облегчение, Джини произнесла:
– Да, Джон, я действительно хотела бы осмотреть сад. Особенно ваш «маленький парк».
Она впервые обратилась к нему по имени, и Хоторну это, похоже, понравилось. Он повел Джини по саду, а затем, внимательно взглянув на нее, уверенно обнял за талию.
Глава 39
Тяжело дыша, Паскаль побежал по поднимавшейся в горку дорожке. Он нырял под ветви каштанов, разогнал на своем пути стайку подростков и наконец выскочил на кольцевую дорогу. Макмаллен исчез.
Паскаль посмотрел вправо, в направлении резиденции. До его слуха донесся звук заводящегося автомобильного мотора, потом еще одного. Взглянув налево, он увидел, что к парку приближается группа людей. Все так же бегом Паскаль пересек дорогу и заглянул за ограду мечети. Никого. Неужели он ошибся? Может быть, человек в куртке был вовсе не Макмаллен? Насколько далеко он мог уйти, имея сто метров форы? Наверняка не так далеко. Паскаль стал рассматривать главную дорогу, проходившую за оградой парка. Затем он обернулся как раз в тот момент, когда мимо него на большой скорости пронеслась машина «Скорой помощи». Вторая следовала в пятидесяти метрах позади. Мигая проблесковыми «маячками» на крышах, они появились из ворот резиденции и уже через секунду выезжали на главную дорогу. Один из автомобилей двинулся на север, второй поехал в западном направлении. Перемахнув через ограду вокруг мечети, Паскаль быстро пересек двор.
Никого. Вне себя от нетерпения, он оглядывался по сторонам. Ни того мужчины, ни кого бы то ни было еще. Двери минарета были на замке. Паскаль посмотрел вверх, но увидел лишь край каменной стенки, которая шла вокруг верхней площадки минарета, и колонны, поддерживавшие его купол. Наверху тоже никого не было видно. Паскаль прислушался. Тишина. Здесь царила напряженная тишина, неестественность которой только подчеркивал уличный шум за пределами парка.
