Марина Попович - Любовь играет в прятки
И только Милен с Валерой нервно пересматривались, думая, как помешать кортежу отъезжающих машин, обиженно понимая, что плоди их союза не принесли пользы.
— Ты за сваталась и меня не пригласила? — засмеялась я, представляя лицо подруги, когда все зашло к этапу поздравлений от родственников и примерке кольца.
— Иди ты…в Евр-опу! — кинула в меня Наташка подушкой и нервно засмеялась, как лошадь. — Ты будешь моей свидетельницей?
— Ты что реально за него замуж выйдешь?
— Конечно, — она наблюдала за моим непонятливым взглядом, так и ждущим подвоха в всей этой ситуации, — Конечно, нет! Он вариант хороший, но я не могу выйти за него чисто принципиально — он не входит в список журнала „Форбс“ и не является депутатом ГОС думы.
— М-да….- лишь смогла протянуть я.
— Мне надо мужика, который был бы от меня без ума, иначе зачем он мне?
— А тебе мало, что ты сама от себя в восторге?
— А так мы оба будем в восторге от меня!
— Юрьева, ты пипец!
— Агась, я знаю! — она перевела взгляд на часы, которые показывали десять минут до прихода моего прикрепленного медбрата, и громко заныла, думаю, соседи всех нижних этажей это слышали: — Ой, ой, оёй!
Пора — пора!
— Ты мне не расскажешь, как на даче были?
— На даче? — Юрьева облизала аж от наслаждения губы, — Нормально.
— И все?
— Мамочка у него хорошая, папа тоже нормальный, не пойму только откуда такие отклонения у сынка? — она уловила мое недовольство, летающие в воздухе, — Я-то, понятно, у меня два не родных отца со мной живут, мама вечно на работе, бабушка одна — профессиональная врунья, вторая — эксперт по замужеству, а родной отец вообще тюремщик. Не лучшая наследственность!
— Наташа! Что было на даче? — назойливо повторила я вопрос, уже забыв о головной боли, так сильно бьющей в висках.
— Что-что… скажем так, у Женьки появилась новая татуировка на ягодице, но он сам виноват! Зачем оставлять тату машинку на видном месте?
— Как ты вообще смогла ею пользоваться?
— Спасибо Ютубу! — она подскочила к зеркалу и стала крутиться возле него, как хомяк в колесе.
— И что ты набила ему?
— Ой, я так опаздываю! — Наташка быстро соскочила с кровати, закатила довольно глаза вверх, и принялась поправляться, так и не ответив мне на вопрос. — У тебя телефон вибрирует.
— Я не буду отвечать.
— Ну и правильно. Если мужик плохо целуется — нету смысла даже с ним знакомится.
— Я не хочу ни с кем встречаться, мне хорошо одной.
— Сказала умирая сто двадцати трех летняя женщина..
— Типун тебе на язык! Наташка тяжело вздохнула, стала в любимую позу Ольки — руки в боки — и попыталась спародировать ее довольно писклявый голос:
— Иногда нужно давать себе шанс быть счастливой! — она посмотрела на меня в упор полными серьезности и взрослости глазами, — И не надо говорить, что обычно это фраза Ольки, просто после знакомства с Хоттабом я стала более уязвима к эмоциям. Разве он не выведет из себя?
— Может, ты поделишься опытом? Чего тебя там научил Женька? — я медленно перевернулась на живот, моля про себя о обезболивающем.
— Не- не. Маленькая еще! Мне пора, но… Она выхватила белый телефон у меня с руки, воспользовавшись ситуацией, что я не могу подняться с кровати и стала несколько минут всматриваясь в экран.
— Готово! — довольна оповестила она меня уже на выходе с комнаты, маша мне рукой, — Сама решай, что делать с ним.
— Женьке привет! — в ответ заныла я ей, пытаясь в голове проигрывать успокаивающие мелодии.
— А я его не увижу сегодня.
— А куда ж ты опаздываешь?
— Как куда? На свидание!
— Ну…
— К Валерке! Нельзя его так взять и добровольно отдавать Милен! Я еще с этой выдрой не разобралась по-женски. Как я это умею! — Наташка моментально поменялась в лице — стала более серьезной, добродушно улыбающейся девушкой, вернув себе маску второго своего „я“. Входные двери монотонно оповестили — подруга покинула квартиру, а после щелчки замочной скважины полностью подтвердили мое одиночество в большой квартире. Следующую неделю я так и слушала, как отрываются и закрываются двери моей квартиры. Не знаю, что я ждала такого волшебного не шевелясь, уткнувшись носом в подушку, но от бездействия, от постельного режима мне стало тошно, захотелось подняться и сесть за синтезатор, закрыть уши берушами и играть, играть до изнеможения, до обезвоживания организма, до онемения пальцев. Еще до приезда в этот город я обожала тишину, спокойствие и одиночество, но сейчас мне хотелось чтоб кто-то все-время был рядом: хандра Ольга или стервозная Наташка, даже тот самый Алекс иль хотя бы Домка. К последним, я не имею ни каких претензий и намеков на пару, мне просто нужен рядом друг, человек, которому я могу позвонить и не боятся помешать его личной жизни, тому, кто будет ждать моего звонка. Тишина давит на виски, а пустота в комнате вызывает холодный ком в горле, как после выпитого горького сиропа от кашля или другой болезни. На противоположной стороне кровати, в тон свалившейся на меня зеленой меланхолии, завибрировал телефон и я лениво переместилась к нему. „Я нашла Ваш телефон“ — Доставлено!» — сообщал мне экран мобильника, текст оправленный Юрьевой. Я, поискав в контактах, нашла сотни номеров, как дозвониться мобильному оператору по разным причинам: проверить счет, заказать вместо гудков музыку, попросить помощи и так далее, и только один номер без подписи, будто кто-то оставил это место, что б я сама написала. «Вы забыли еще кое-что дописать» — Ответ, не заставивший себя долго ждать, меня удивил и в тот же момент заинтриговал, я не отрывая двоих рук принялась быстро печатать, но то и дело делала опечатки своими трусливыми, трясущими руками. Они тряслись вместе с стучащими друг об друга зубами, как после аэропрыжка с девятого этажа дома. «И что же?» — я запряталась под одеяло, мне казалось, что если я согреюсь, то не стану так трястись, но чем больше я ждала ответа или думала, что ответить — тем мандраж все больше и больше усиливался. «…И своровали мое сердце» — голова тут же заныла: «Как это банально!», но губы, ох, уж эти губы, — они довольно растянулись от уха к уху, но только я поняла, что улыбаюсь — они попытались сложиться в что-то похожее на трубочку. Как же это только не ловко было для меня понимать, что рой бабочек проснулся в душе и трясет меня изнутри, чтоб растормошить меня и вырваться на волю. А предатели мурашки снова собирались на внеочередное собрание, темой которого, я подозреваю, должно было стать: «Гуманитарная помощь товарищам бабочкам». В этом колотящем внутреннем моем зоопарке, я удивляюсь — как не пришла жаба и белочка? «Уж, простите, — застучала я очень быстро по клавишам, решив, что нужно закругляться с этим парнем и успокаивать тайфун внутри, а то я знаю, на что способен мой зоопарк, — но я не занимаюсь прозапас консервацией внутренних органов. Вам телефон вернуть иль выбросить в урну?» Перевернувшись на спину под одеялом, я, в ожидании ответа, уложила телефон на себя и сложила руки в крепкий замок. Что я хотела получить в ответ? Скажу честно — не знаю, но я не была готова к этой переписке. Мурашки, вот уже редкие гады, приходящие не вовремя, каждый раз, когда я думала: «Почему он так долго не отвечает?», они в такт моей тревожности пробегали роями на коленках и спине. Замочная скважина дважды щелкнула и дверь глухо открылась. Тимон, испугавшись гостя, мимолетно прибежал ко мне и пролез рядом под одеяло, улегся недалеко от телефона и, довольно собой — замурчал, как стадо котиков в мартовские дни.
