Барбара Делински - Обманутая
– Но я чувствую себя так отвратительно! – прошептала Дебра между всхлипываниями.
– Тебе станет лучше, – еще крепче прижала ее Лаура. – Дай только время, и все исправится. Ужас не может продолжаться долго.
– Я никогда уже не стану такой, как была.
– Ты станешь еще лучше. Старше и мудрее. Что бы ни случилось, малыш, мы справимся с этим. – И когда Дебра скорее застонала, чем вздохнула, Лаура подумала, не испытывает ли дочь еще и физическую боль. – Чем я могу помочь тебе, Деб? Я ощущаю себя такой беспомощной.
– Ты ничего не можешь сделать. Никто не может.
– Расскажи мне. Расскажи мне все.
В течение нескольких минут она слышала лишь тихие рыдания.
– Ты возненавидишь меня, – приглушенным голосом произнесла наконец Дебра. – Ты так разочаруешься во мне.
–Что бы ни произошло, я все равно буду тебя любить. Слабости надо принимать вместе с достоинствами. И надо уметь прощать ошибки.
– Ты перестала любить папу, когда он сделал то, что он сделал.
Лaypa перестала покачивать Дебру.
– То, что я испытывала к нему, совершенно не похоже на то, что я испытываю к тебе.
– Ты не любила его?
– Мне казалось, что любила.
Теперь Дебра начала покачиваться.
– Мне казалось, что я любила Джейса, – произнесла она срывающимся голосом, но стоило ей начать, как слова потекли рекой. – Мне казалось, что он самый спокойный, самый хороший, самый красивый парень в школе, и я думала, что он тоже меня считает такой. Я могла рассказать ему что угодно. Я имею в виду, что рассказывала о событиях в нашем доме, и он понимал меня, действительно понимал. А потом ты уехала, здесь осталась бабушка, а с ней так тяжело находиться, что я каждый вечер уходила в магазин йогурта, чтобы быть с Джейсом. Когда у него выдавался перерыв, он подсаживался ко мне, а когда он заканчивал работу, мы куда-нибудь ехали.
Дебра икнула. Лаура достала из прикроватного столика салфетку и положила ей в руку.
– Я садилась в его машину, потому что в «миате» раздельные сиденья, а мы болтали и целовались, и это было здорово. А потом в субботу вечером мы пошли в кино, а после этого он повез меня к себе домой. Его родителей не было, и он захотел большего, чем просто поцелуи.
Лаура почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Она заправила Дебре волосы за ухо, как делала всегда, когда та была маленькой. Какое это было прекрасное время. Дети были маленькими, и проблемы были маленькими.
– Я не хотела, чтобы между нами произошло все, – продолжила Дебра, – и сказала ему об этом. И он пообещал мне, что мы только будем «трогать друга друга». – Она резко замолчала. – Как ужасно, что я рассказываю тебе это.
– Почему ужасно? – мягко спросила Лаура. – Ты думаешь, я не знаю, что такое трогать друга друга?
– Сколько тебе было лет, когда ты стала заниматься этим?
– Трогать? Наверное, столько же, сколько тебе.
– А сколько тебе было, когда с тобой случилось все?
– Немного больше. – И она снова начала покачивать Дебру, не выпуская ее из объятий. Что-то удерживало ее от вопроса, что-то противилось в ней этому, но Лаура понимала, что в ней говорит трусость. – И именно это произошло у Джейса дома?
У Дебры снова полились слезы.
– О’кэй, милая. Это еще не конец света.
– В субботу вечером ничего не произошло, – выжала из себя Дебра между рыданиями. – Я сказала ему, что не хочу. Я просто не хотела. Он ответил, что я недостаточно его люблю. Я попыталась объяснить ему, что ощущаю, но он не хотел слушать. Он не захотел видеть меня вчера вечером, а сегодня, когда пришла в школу, узнала, что он был с Карой Хатчинсон.
– О милая моя.
Слезы снова потекли рекой, но это не заставило Дебру умолкнуть.
– Кара Хатчинсон – это полный ноль. Она недостойна Джейса. Я поехала к нему вечером, когда он вернулся после работы, и сказала об этом. А он ответил, что ему наплевать и, раз я его не люблю, он найдет кого-нибудь другого, кто будет его любить. Я стала уверять, что люблю его, а он велел доказать мне это, и я не знала, что делать.
Лаура вспомнила свой недавний телефонный разговор с Джейсом. Голос его звучал несколько взвинченно, и не удивительно. Она надеялась, что он напуган до смерти.
– Я не знала, что делать, – еще тоньше повторила Дебра. – Единственное, что мне пришло в голову, что Скотт занимается этим постоянно, и ты, вероятно, это делаешь с Кристианом, и многие знакомые девочки тоже, поэтому вряд ли это может быть уж настолько плохо. У Джейса был презерватив. И я позволила ему. – Плач стал тише, перейдя просто в беззвучные рыдания, но от этого он производил еще более тяжелое впечатление.
Лаура закрыла глаза и опустила голову на макушку Дебры. Она сама была готова заплакать, если бы в этом был какой-нибудь смысл. Но все уже свершилось. Девственность была потеряна, и не только с физической точки зрения.
– О милая моя, – прошептала она снова.
– Видишь? Ты разочарована.
– Совсем не тем, о чем ты думаешь. Я расстроена из-за того, что то, что должно было оказаться прекрасным, стало для тебя горьким опытом. Занятие любовью – самая восхитительная вещь на свете. И мне жаль, если для тебя оно стало иным.
– Джейс сказал, со мной не все в порядке.
Лаура взяла в ладони голову Дебры и приблизила ее к себе.
– Джейс Хольцворт столько же знает о тебе, сколько о том, как заниматься любовью, – глядя прямо ей в глаза, произнесла она. – Он – мальчишка, Дебра, обычный мальчишка. Он шантажом склонил тебя к тому, чего ты не хотела, а потом даже не сумел сделать это прекрасным. Это его сложности. С тобой все в порядке. Ты – нормальная молодая женщина, которая просто совершила ошибку, поспешив и сделав то, к чему не была готова.
– А когда я буду готова к этому?
– Когда станешь старше. И когда рядом окажется нужный тебе человек.
– Я думала, Джейс именно такой человек.
– Ты хотела видеть его таким, – большими пальцами Лаура отерла слезы со щек Дебры, – наверное, это свойственно всем шестнадцатилетним девочкам. А может, и в этом есть моя вина. Я люблю тебя, Дебра. Наверное, я не проявляла это так, как тебе хотелось, но я действительно люблю тебя.
– А папа не любит. Если бы любил, то написал бы или позвонил.
– Совершенно необязательно. Возможно, он боится, что, если поступит так, его смогут найти, а он не хочет, чтобы это случилось.
– Я скучаю по нему.
– Я знаю.
– А ты скучаешь по нему?
– Я скучаю по той жизни, которая была у нас всех.
– Но по нему ты не скучаешь, потому что у тебя есть Кристиан.
Лаура пристально вгляделась в ее глаза, выискивая в них осуждение. В ее голосе оно, по крайней мере, звучало, но по своей силе не могло сравниться с тем, что было прежде. Лаура была благодарна Дебре за это, и знала, что должна быть честной с дочерью.
