Цугцванг (СИ) - Тес Ария

«Макс, ты должен понять…она — моя сестра…» — и я верил в это оправдание. Долго верил. Упорно. Пока однажды не увидел, как она радуется очередному подарку отца, и все встало на свои места.

Правда то в том, что Лили поступила так со мной не из-за Амелии, а потому что это было выгодно. Она так решила. Не обстоятельства. Она.

Сейчас она что-то снова решила, я вижу это по знакомым отблескам на дне янтарных глаз. Лили подходит ко мне ближе, я не шевелюсь и смотрю на нее, изучаю. Делаю медленную затяжку. Мне хочется узнать, зачем она пришла, хотя нет. Если честно, мне это не нужно, я знаю зачем.

Лили берется за ворот халата, после чего медленно его стягивает. Господи, клянусь, я мечтал увидеть ее такую столько долгих лет…буквально бредил ей, остатками прошлого на дне своего стакана, ее образом, что был буквально вытатуирован и на теле, и в мозге. Она все также красива. Тонкие линии ключиц, пышная грудь с яркими ореолами и острыми сосками, плоский животик с милым, волнующим колечком в пупке. Только вот загвоздка в том, что оно было волнующим когда-то, как и весь этот натюрморт. Как и она в принципе. Я отворачиваюсь и делаю глоток, после еще одну затяжку. Не потому что я на нее злюсь или хочу поиграть — мне просто неинтересно, и, наверно, я не хочу ее унижений. Сейчас точно не хочу. Мне жаль ее, я буквально чувствую острый запах ее отчаяния, от которого меня, боюсь, стошнит.

— Оденься.

— Давай на сегодня все забудем? Ты нужен мне.

— Проблема в том… — тихо отвечаю, а потом все же смотрю на нее, — …Что ты мне не нужна. Оденься и уходи.

— Я знаю, что ты меня еще любишь. Я тоже тебя люблю и…

— Лили, просто уходи. Пожалуйста.

Она покидает меня, но внутри ничего не резонирует. Это ведь правда, черт бы ее побрал. Я так отчаянно цеплялся за Лилиану и наши отношения, лишь потому что знал — они больше невозможны. Это своего рода тяжелая, непробиваемая броня из самообмана, чтобы успокоить внутреннюю потребность. Она у меня есть, конечно же, как у любого другого человека — быть с кем-то ближе, чем обычный секс. С Лилианой в загашнике все было на своих местах: я мог обманывать себя с чистой совестью, только вот все изменилось…

Дверь снова открывается, но теперь на пороге стоит Марина. Я рад, что она пришла, не смотря на нашу ссору, и знаю, что мне не нужно говорить с ней. Марина просто сядет рядом и будет молчать, а я не буду один на один. На самом деле я боюсь одиночества. Особенно сейчас.

Закрываю лицо руками и тру глаза, что упорно зудят. Стыдно за это, и за то, что я не могу сдержать всю ту бурю внутри, как какая-то сопливая девчонка, но черт возьми, мне так дико больно сейчас… Марина обнимает меня, когда я буквально лежу на ее коленях, как в детстве. Она гладит по волосам, молчит. Я цепляюсь за свою сестру, как за спасательный жилет, она мне очень напоминает маму — такая же теплая, любящая и также пахнет корицей.

— Я ей не сказал… — еле слышно выдыхаю, жмурясь изо всех сил и еле дыша, — Я так и не сказал, что люблю ее…

Сегодня я могу позволить себе эту слабость, ведь завтра мне снова придется брать себя в руки, потому что я снова сталкиваюсь со своим прошлым, которое вдруг отчаянно преследует меня в настоящем. Лили приходит ближе к вечеру, в кабинет. Я списываю вчерашний инцидент на резкий удар, который не ожидаешь, поэтому с легкостью впускаю ее, наблюдаю, как стойко она держится, как выглядит. От той, кто был передо мной вчера, ничего не осталось. Лилиана снова Лилиана. Гордая, надменная, держится стойко, одета с иголочки.

— Марина сказала мне, что Ирис жива. Это правда?

Прикрываю глаза, но не поворачиваюсь к ней лицом, наблюдая за снегопадом. Не хотел говорить ей, никому вообще не хотел! Знал же, что будет именно так: двое могут хранить секрет, только если один из них мертв. А что говорить о целом доме "просвещенных"?

— Ты не хочешь говорить мне, но уже глупо отпираться. Марина…

— Да, это правда.

— Тогда нам надо поговорить, Макс. У нас очень серьезные проблемы…