Вирджиния Эндрюс - Руби
– О нет, пошла бы, – проговорила она смеясь. – Пошла бы!
Она ушла, оставив меня в бешенстве. Некоторое время я сидела и вся кипела, а потом почувствовала, что успокаиваюсь до тихого безразличия. Я лежала на кровати, вспоминая и находя отраду в прекрасных картинах прошлой жизни с бабушкой Катрин в домике на протоке. Мне вспомнился Поль, и внезапно я почувствовала себя ужасно: я уехала, не попрощавшись с ним, хотя тогда мне казалось, что так лучше.
Я быстро села, вырвала лист бумаги из тетради и начала писать письмо Полю. Пока я писала, мои глаза наполнились слезами, а сердце в груди сжалось в плотный свинцовый комок.
Дорогой Поль!
Прошло уже немало времени с тех пор, как я покинула протоку, но ты все еще в мыслях со мной. Прежде всего я хочу извиниться, что уехала не попрощавшись. Причина моего поступка проста – я боялась, что это будет слишком тяжело для нас обоих. Я уверена, что ты, в такой же степени, как и я, был сбит с толку и взволнован событиями из нашего прошлого и, возможно, сердился по этому поводу. Но мы не в силах изменить судьбу. Легче удержать прибой.
Так вот, я представляю, как долго ты размышлял, почему я вдруг так внезапно покинула протоку. Непосредственной причиной послужило то, что дедушка Джек решил устроить мое замужество с Бастером Трао, а тебе известно, что я скорее бы умерла, чем вышла за него замуж. Но были и более глубокие, более важные причины. И самой важной явилось то, что я узнала, кто мой настоящий отец, и решила выполнить предсмертное желание бабушки Катрин – отправиться к нему и начать новую жизнь.
И я ее начала. Теперь я живу в Новом Орлеане, это совершенно другой мир. Мы богаты, у нас великолепный дом, слуги, повара, дворецкие. Мой отец очень милый, и он очень заботится обо мне. Первое, что он сделал, когда узнал о моих художественных способностях, это устроил для меня студию и нанял учителя из колледжа, чтобы он давал мне частные уроки рисования.
И вот самый большой сюрприз для тебя – оказывается, у меня есть сестра-близнец!
Мне бы хотелось сообщить тебе, что все чудесно, что, став богатой и имея так много красивых вещей, я зажила лучшей жизнью. Но это не так.
Жизнь моего отца тоже не безоблачна. Несчастья, которые когда-то свалились на его младшего брата, и другие печальные события, выпавшие на его долю, глубоко нарушили его душевное равновесие и сделали просто больным человеком. Я надеялась, что своей заботой смогу помочь ему избавиться от депрессии и печали, но мне это пока не удалось, а теперь я и не уверена, что когда-нибудь удастся.
Честно говоря, сейчас я бы очень хотела вернуться на протоку, к тем временам, когда мы еще не знали нашего ужасного прошлого, вернуться к времени до смерти бабушки. Но это невозможно. В счастье или в несчастье я живу, но это моя судьба, и я должна научиться ладить с ней.
Все, что я хочу сейчас, это попросить у тебя прощения за отъезд без прощания. И еще: когда у тебя будет возможность, в спокойный момент, в церкви или вне ее, помолись немного за меня.
Я очень скучаю по тебе.
Благослови тебя Бог.
С любовью,
Руби.
Я положила письмо в конверт и надписала адрес. На следующее утро по пути в школу я отнесла его на почту. День мало чем отличался от предыдущего, но я заметила, что возбуждение и интерес школьников ко мне и к тому, что произошло, потихоньку ослабевал.
Нет ничего более мертвого, чем старая новость. Я не хочу сказать, что те, кто по-дружески относились ко мне или интересовались мной, возобновили со мной общение. О нет. Для этого должно пройти больше времени, и если я постараюсь, так и будет. Но сейчас ко мне относились так, будто я была невидимкой.
Я несколько раз видела Бо, и каждый раз, когда он смотрел на меня, на его лице появлялось выражение вины и сожаления. Мне было жаль его больше, чем ему меня, и я старалась избегать встреч с Бо, насколько это было возможно, чтобы не осложнять ему жизнь.
Я знала, что некоторые девушки, и даже ребята, тут же бросятся сообщать родителям, что Бо назло всем вернулся ко мне. В течение нескольких часов телефон у него дома станет обрываться от звонков, а его родители будут в ярости на сына.
Я была удивлена, когда по дороге домой в тот день ко мне подъехали Мартин с Жизель и окликнули меня. Я задержалась и подошла к машине Мартина.
– Да?
– Если хочешь, можешь поехать с нами, – предложила Жизель, как будто раздавала милостыню. – Мартин достал хорошую штучку, и мы едем к нему домой. У него никого нет.
Я почувствовала запах марихуаны и поняла, что они уже под этим своим кайфом.
– Нет, спасибо, – отказалась я.
– Я не стану больше приглашать тебя, если ты все время будешь говорить «нет», – пригрозила Жизель. – И ты никогда не будешь в центре событий, у тебя совсем не будет друзей.
– Я устала и хочу начать итоговую работу за семестр, – объяснила я.
– Опять занудила! – простонала Жизель. Мартин затянулся косяком и озорно улыбнулся мне:
– Значит, ты не хочешь опять смеяться и плакать? – спросил он. Это вызвало у них обоих смех, а я отошла от машины, как раз когда парень прибавил скорость и рванул вперед. Покрышки завизжали по асфальту, когда в конце квартала машина повернула на другую улицу.
Придя домой, я сразу отправилась в свою комнату, чтобы заняться тем, о чем говорила, – начать домашнюю итоговую работу. Но меньше чем через час внизу до меня донеслись какие-то крики. Из любопытства я покинула комнату и направилась к верхней площадке лестницы. Внизу у входа стояли двое полицейских.
Оба сняли свои фуражки. Через несколько минут выскочила Дафна. За ней спешила Уэнди Уильямс, неся пальто хозяйки. Я спустилась на несколько ступеней.
– Что случилось?
Дафна задержалась перед полицейскими.
– Твоя сестра, – пронзительно закричала она. – Она попала в страшную автомобильную аварию вместе с Мартином. Отец ждет меня в больнице.
– Я еду с тобой! – воскликнула я и сбежала по лестнице.
– Как все произошло? – спросила я, садясь с Дафной в машину.
– Полицейские сказали, что Мартин курил эти грязные… поганые… наркотики. Он врезался в заднюю часть автобуса.
– О нет. – Мое сердце колотилось. Я видела только одну аварию за всю свою жизнь. Мужчина в грузовике напился и съехал с набережной. Когда я увидела эту аварию, его окровавленное тело все еще свисало из выбитого переднего окна, а голова раскачивалась из стороны в сторону.
