Ирина Токарева - Темная Душа
- Скажи лишь одно! Почему ты отказываешься? Я у твоих ног! Я буду там вечно! Лучшей защиты тебе не найти! Ты больше не будешь плакать! Никаких слез! Только счастье! До конца дней твоих! Кэт, скажи мне!
- Потому что я люблю другого! - она сдалась, бессильно опустилась на стул. Мысленно обругала себя, видя, как он сникает, как потухают его жгучие глаза, расстроено кривятся красиво очерченные губы, - Ты это хотел услышать?
Он был слишком горд, чтобы отвести взгляд, понурить голову.
- Ты же все прекрасно знаешь, Самир, - проговорила Кэт мягче, - я живу с мужчиной, которого люблю. Могу ли я иначе ответить на твое предложение? Ты мне не безразличен. Я волнуюсь за тебя. Зачем, ну зачем ты отдал перстень?! Тебе лучше уехать. Вернись домой, Самир, исправь все, пока не поздно, женись на той, которую выбрали тебе родители. Я не отвечу тебе согласием...
- Не ответишь согласием из-за кого? - принц желчно усмехнулся, - Этот мужчина не муж тебе, ты ему не принадлежишь. Почему он не сделает тебя своей по законам божьим и человеческим?
- Тебя это не касается.
- Ошибаешься, касается. Касается, потому что я способен разглядеть боль, которая тебя отравляет. Она во всем твоем облике, она тебя пропитала, я вижу ее, я не могу ее игнорировать. И ради этой боли ты отвергаешь мою любовь?! Куда тебя несет? В болото. Тебя ожидает гиблая топь.
"Он прав, - подумала Кэт со спокойным смирением, - я лезу в болото, откуда живой мне не выкарабкаться. Почему я такая идиотка? Ведь есть смысл в его предложении. Да какой там смысл? В Самире мое спасение. Я не люблю его, но он нравится мне...Только слово, и все проблемы решатся. Не будет больше тошнотворного запаха чужих духов на простынях, не будет страха. И сна, от которого я просыпаюсь в холодном поту, не будет. Джерард Карвер исчезнет тоже".
Она стала смотреть в его глаза, которые он не отвел от ее лица. И в какой-то момент, изумившись, поняла, что читает устремленный на нее взгляд. Он смотрит на нее, а она слышит все его мысли...Они звучат у нее в голове. Поют. Словно свежий ветер обдувает лицо в горячий полдень. Как это происходит? Как будто рухнула какая-то преграда между ними, и они заговорили вот так, взглядами. Ни касаний, ни улыбок, ни жестов. В его взгляде любовь. Безусловная. Безоговорочная. Бесконечная. Он все понимает. Он тоже читает ее мысли. Он знает о ней всё: ее решения, намерения, страхи, невозможность принадлежать ему. И любит ее все равно. Любит, потому что так назначено. Она чувствует его любовь. И не может ответить взаимностью. Не может.
Самир снова взял ее за руку. Ладонью развернул к себе, прижался к ней щекой, больше не сказал ничего. Они сидели несколько минут. Музыка кончилась, в зале ресторана воцарилась полная тишина, было слышно, как тикают где-то часы, да чайки, мечась над волнами залива, плачут за окнами.
- Самир, мне пора, - шепнула Кэт, - отпусти меня.
Принц очнулся от дум, нехотя отпустил ее ладонь.
- Тебя ждет твой любимый, знаю. Позволь мне отвести тебя домой. Не отказывай.
- Почту за честь, Самир, - ответила Кэт. Ей было тягостно, но и хорошо отчего-то. С ним ей было хорошо.
Кэт и Самир сели в главную машину, в ее огромный салон, где кресла были обтянуты белоснежной кожей, а пол, дверцы, потолок украшала переливающаяся россыпь драгоценных камней на плотном черном бархате. Салон был просторен, отгорожен от водительской кабины опускающейся панелью. Они сидели далеко друг от друга на противоположных концах длинного кресла. Только они вдвоем. Очень далеко друг от друга. Слишком близко.
За тонированными окнами проплывал ночной Нью-Йорк. Самир не зажег в салоне свет. Сидел, не глядя ни в окно, ни на нее, а прямо перед собой. В прохладном воздухе салона Кэт, закрыв глаза, ощущала аромат его одеколона. И видела пустыню, раскаленный солнечный диск, висящий над барханами. Видела коня, черного аргамака, с ржанием встающего на дыбы. И всадника в седле, перехватившего поводья сильной рукой.
- Я не ждал ничего другого, - говорит всадник голосом принца Самира. Голова его плотно обвязана белым платком, видны лишь блестящие глаза и черные брови с надменным изломом, - я знал, что ты ответишь отказом. Согласившись, ты бы осчастливила меня, но в тоже время разочаровала.
- Почему? - спрашивает Кэт слабо.
- Потому что именно такой я тебя полюбил. Непокорной, далекой, как Луна, - всадник откидывает платок со смуглого лица, смеется. Ослепительно сверкают его зубы в обрамлении черной бородки, - но знай, я не принимаю отказа.
- Почему?
- Потому что я принадлежу к племени, которое умеет терпеть и ждать. Я дойду до своего оазиса, пусть бы мне пришлось тысячу раз умирать на пути.
Жди меня там, с собой я принесу черный бриллиант.
Всадник разворачивает коня, аргамак несется прочь, пропадает в текучей миражной мгле.
- Куда ты? - зовет Кэт.
- Я уезжаю, - отвечает голос, - открой глаза.
Видение рассыпается, она открывает глаза и видит мрак салона автомобиля, мерцающий звездами бриллиантов.
- Я дам тебе кое-что, - говорит из мрака принц Самир, - смотри.
Он протягивает ей раскрытую ладонь, на ладони маленькая, тонкая пластинка из полированного золота. В нее вправлено два гладких камня - красный и белый.
- Что это?
- Это мой подарок тебе. Носи его всегда с собой, не теряй, не забывай дома. В любой час дня или ночи, когда я буду нужен тебе, нажми на красный камень, я услышу тебя, узнаю, где ты находишься, и приду. Какими бы ни были обстоятельства, приду!
- Это телефон?
- Да. С ним ничего не может случиться, ни океанические глубины, ни колеса поезда ему не повредят. Только не теряй.
- Хорошо, - Кэт взяла драгоценную вещицу с ладони принца. Долго смотрела в обращенное к ней лицо, смелое, гордое, взволнованное. Автомобиль остановился.
- Приехали, - сказал принц, - до нескорой встречи, Кэт. Завтра я не приду в галерею, не потревожу тебя больше, не поставлю перед выбором.
"А я не обрадуюсь твоему приходу, не утешусь им, не забудусь в твоем обществе, что там говорить, обществе приятном, очень приятном, таком, что даже грустно, тяжело лишаться его. Всадник мой, тебя ждет пустыня, ждут ветер, солнце, бешеная скачка. Меня ждет болото".
- Самир, - Кэт взялась за ручку автомобиля, но медлила, не решалась открыть ее, не могла прервать единения, их одной на двоих темноты, не могла заставить себя выйти на кажущуюся враждебной улицу. Отпустила ручку. - Самир, тебе, как никому другому, известно, что мы не властны над нашими сердцами, нашими судьбами. Но видит Бог, как счастлива я была бы, встреться мы чуточку раньше...
Сказав это, она придвинулась к нему, а он потянулся к ней, почувствовав и поняв ее порыв. Они соприкоснулись руками, телами, она нашла его губы, он - ее. И родился поцелуй, который не был целомудренным, не был прощальным, не был несмелым, неумелым, нечувственным. Он был полон жизни, огня, истомы, он длился и длился, разгораясь все ярче, расцветая подобно прекрасному цветку...
