Чувства навыворот - Людмила Сладкова
«Я сберегу тебя, малыш! Обязательно сберегу!»
Чемодан Синицына застегивала не менее пяти минут, ибо забила его одеждой под завязку. Разгоряченная и выдохшаяся, она раздраженно спихнула багаж с кровати и отволокла в прихожую. Оставив у самой двери, принялась упаковывать маленькую дорожную сумку, куда положила все личные документы, средства гигиены и медикаменты особой важности. Когда очередь дошла до финансовой стороны вопроса, Ирина решительно кинулась в комнату матери и извлекла из верхнего ящика прикроватной тумбочки круглую металлическую банку из-под новогоднего печенья, в которой они всегда хранили наличные деньги. Она наспех пересчитала хрустящие купюры. Шестьдесят тысяч. Негусто. Впрочем, и этой суммы оказалось бы вполне достаточно на первое время, если бы не одно жирное «но».
«Как же я оставлю маму без копейки за душой? Она их зарабатывала с таким трудом, а я… просто заберу?»
И эта мысль странно подействовала на нее. Отрезвляюще.
Сердце замерло в груди. Ровно как и дыхание. Нервно сглотнув, пытаясь избавиться от болезненного комка в горле, Ира медленно опустилась на родительскую кровать, ощущая себя так, словно с обрыва сиганула прямо в омут с ледяной водой. Будто в одночасье пелена с глаз спала.
«Боже, что я творю? Что я вообще наделала?»
Скользнув мимолетным взглядом по зеркальной поверхности стоящего рядом шкафа, и вовсе ужаснулась. Ведь совершенно не узнала собственного отражения. Девушка, взирающая на нее оттуда, выглядела жалко. Взъерошенная. Зареванная. Перепуганная до трясучки. Трусиха, одним словом. Трусиха, коей Ирина никогда в своей жизни не являлась.
«Так, стоп! Стоп!»
Вдох. Выдох. Еще. Опять. И снова.
Наконец, пульс начал приходить в норму, а сознание — проясняться.
Однако голос Красницкой все еще звучал в ее ушах незатихающим набатом:
«Мерзавка! Твой выбл*док никому здесь не нужен! Завтра же пойдешь и выскоблишь из себя все, что связывает тебя с моим сыном!»
— Это мы еще посмотрим! — настырно зашипела в пустоту Синицына, впиваясь ногтями в собственную кожу едва ли не до крови. — Посмотрим!
«Где гарантия, что, однажды переходя дорогу, ты не угодишь под машину? Опять же, кто из нас застрахован от нападения уличных наркоманов и гопников? Никто, милая! Никто! Мы, женщины… такие хрупкие и уязвимые создания!
… уязвимые…
… уязвимые…»
Беспрерывно прокручивая в памяти их разговор с Васелиной Анатольевной, Ирина пришла к самому логичному умозаключению: в одиночку ей против нее не выстоять. В этой борьбе нужен союзник. Сильный. Состоятельный. Беспринципный. С большими связями и беспрекословным авторитетом в высшем обществе. Тот, кто при желании сможет стереть в порошок любого своего противника. И такого человека она знала наверняка.
Очень хорошо знала. Сомнения, конечно, были.
Но на кону стояло слишком многое. Судьбы. Жизни.
«Если я не сделаю этого сейчас, если не решусь на столь отчаянный шаг, то завтра может стать уже поздно! Поздно для всех нас!»
Снедаемая противоречиями, девушка медленно побрела обратно в прихожую, ибо именно там оставила свой мобильник, с помощью которого в очередной раз вызвала такси, указав в пункте назначения до боли знакомый, но практически забытый адрес. Внутри от волнения все трепетало да спиралью стягивалось. Тем не менее, теперь она старалась держаться спокойно. Отстраненно. И больше не поддаваться панике. По крайней мере… пока.
Автомобиль затормозил у огромного фамильного особняка, на территорию которого ее нога не ступала уже более шести лет. Со времен смерти отца. Опалая листва шуршала под подошвой, словно подбадривая идти дальше.
Как ни странно, охрана без проблем пропустила девушку на частную территорию. Им оказалось достаточно одного-единственного взгляда на Ирину, чтобы сделать верные выводы. Очевидно, свою хозяйку они предупредили сразу же, ведь та выскочила на улицу практически босая и еще до того, как ее внучка добрела до главного входа.
Время остановилось, когда их взгляды схлестнулись.
Веки защипало. Проморгавшись и храбрясь из последних сил, Ира плавно расправила плечи. Антонина Ильинична плотнее закуталась в пуховую шаль, явно маскируя данным жестом свою растерянность. Обескураженность ее внезапным визитом. Синицына остановилась всего в паре метров от крыльца.
Глава их рода горделиво вскинула подбородок.
Однако, несмотря на «позу», во взгляде ее таилась безмерная тоска.
Собрав всю волю в кулак, Ирина сразу же перешла к делу:
— Я никогда ничего у тебя не просила. Не побеспокою и впредь, только, — голос предательски надломился, дрогнул, — молю, не дай ей убить моего ребенка! Пожалуйста, бабушка!
Антонина Ильинична вздрогнула.
По ее щеке внезапно скатилась одинокая скупая слеза.
— Октябрь отнял, — прошептала она загадочно, — октябрь и вернул…
Глава 51
Вячеслав— Ба, ну здесь-то тебе что нужно? — недовольно скривился Вячеслав, застав Светлану Юрьевну в своей комнате, когда вышел из душа. Хорошо, хоть двумя полотенцами воспользовался. Одно плотно вокруг бедер обернул. Другим на ходу осушил обнаженный торс, плечи и волосы. — Я могу остаться один хотя бы в своей комнате? Чего ты за мной ходишь постоянно? Везде нос свой суешь! Вламываешься без стука! Еще в трусы ко мне залезь, проверь, все ли там в порядке!
— Нервный ты, Слава! — невозмутимо отозвалась бабушка, удобно устроившись в его любимом кресле. — Слишком уж нервный!
Он едва удержался от приступа бесконтрольного истерического хохота.
«Нервный? Серьезно, бл*дь? А ничего, что меня ломало и корежило в эти дни, как гребаного оловянного солдатика? Ничего, что семьи нашей, образцово-показательной, и в помине никогда не существовало? Что я стал разменной монетой в ваших играх девятнадцатилетней давности? Что отец
