Даниэла Стил - Семейный альбом
Билл покивал и пошел в другую комнату сообщить жене. Она смотрела телевизор и размышляла, не позвонить ли Гейл. Он вошел со спокойной улыбкой и подтвердил:
– Я думаю, милая, позвонить надо.
– Зачем?
– Рассказать новости.
– Какие, – безразлично спросила Энн. Он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы.
– Что ты снова беременна. Ее Глаза расширились.
– Я? Кто тебе сказал?
– Только что звонил доктор. Он не предупредил, для чего делал анализ крови из вены. Но все подтвердилось.
– Беременна? – Энн недоверчиво смотрела на Билла, а потом вдруг обвила его шею, и разразилась слезами. – О Билл…
Вот теперь она никому ни слова не скажет. Даже Гейл. Будет молчать, пока не пройдет трехмесячный срок; на этот раз все должно быть хорошо. Доктор сказал, что ребенок родится в феврале, возможно, на День святого Валентина. Ее первому сыну к тому времени будет пять с половиной лет, хотя никто из них об этом не упоминал. Они говорили только о будущем ребенке. Билл знал, что это единственная ее мечта, и оберегал жену, будто она была хрустальным сосудом. Стейны не путешествовали, почти не выходили. Энн постоянно отдыхала, а Билл баловал ее больше, чем когда-либо раньше.
Несколько раз звонила Фэй, уверяла, что все обойдется, но голос Энн оставался холодным. Их отношения не изменились. Энн не могла говорить даже с Лайонелом, потому что он напоминал ей о жизни втроем в ожидании того, первого ребенка.
Гейл постоянно звонила из Нью-Йорка, спрашивала, какой она величины. Энн весело восклицала, что стала огромной, как воздушный шар, и Вэл, однажды увидев ее на Родео Драйв, со смехом согласилась. Стоял ноябрь, и они с Джорджем месяц назад закончили фильм – трудились днями и ночами, потому что Фэй хотела завершить работу к Рождественским каникулам. Все лезли из кожи вон, чтобы подгадать к вручению наград Академии. Энн заметила, что Джордж Уотерстон припарковал свой «кадиллак» у обочины, поджидая сестру, и засомневалась в том, что они до сих пор просто друзья, как заявляла Вэл. Несомненно было одно: Вэл стала еще красивее. Сестра покупала платья у Джиорджио. Энн тоже хотела подобрать что-нибудь новенькое. Билл предложил ей чуть-чуть отвлечься, да она и ни во что больше не влезала, даже в платья для беременных.
– Как ты себя чувствуешь? – с искренней заботой спросила Вэл. Все в семье знали, как много значил для Энн ребенок и почему.
Энн рассмеялась. Она наслаждалась своей беременностью, несмотря на все неудобства.
– Я чувствую себя толстой.
– Выглядишь ты великолепно.
– Спасибо. Как у тебя дела? – Энн редко перезванивалась с сестрой, как и с остальными домочадцами. Трудно поверить, что все они выросли вместе.
– Мне только что предложили новую роль.
– Мама?
Вэл быстро покачала головой. Работа с матерью была незабываемым опытом, и она всегда будет ей благодарна, но сейчас не хотела снова сниматься у нее. То же самое говорили почти все актеры, работавшие с Фэй. Даже Джордж не раз повторял:
– У нее не чаще, чем раз в три года. Только теперь Вэл поняла, что он не кривил душой.
– Нет, дорогая, не мама. – Она назвала режиссера, перечислила звезд, и на Энн это произвело впечатление. – Но я еще не решила. Есть пара других предложений…
После пяти лет съемок ее карьера полностью состоялась. Энн радовалась за сестру. И вечером сказала Биллу:
– Она собирается стать самой-самой в Голливуде. Как мама когда-то.
Сейчас в это легко поверить: Вэл талантлива и красива, и от нее исходил особый аромат успеха.
Надо было видеть, как она выходила из машины! Совсем не так, как в старые времена – выскакивала в узком коротеньком платье, на высоких каблуках, и это в десять утра! Нет, теперь она царственно выносила свое прекрасное тело, и Энн подумала, что это Джордж дал ей счастье, которым светились ее глаза.
– Мне кажется, они больше чем друзья, а тебе? – Энн тщетно пыталась удобнее устроиться в кресле, пока Билл не подложил подушки ей под спину. Она поблагодарила его поцелуем.
– Мне тоже так кажется, дорогая, но они ловко скрывают свои отношения. Он большая знаменитость, зачем им головная боль из-за огласки.
Действительно, они держали свои отношения в секрете от всех, даже от Дэна, так долго, как могли, но, в конце концов, ему придется сказать… Сейчас они втроем спокойно жили на Голливуд Хиллз, в прекрасном доме, укрытом от посторонних глаз зарослями деревьев. Вэл никогда в жизни не была так счастлива.
По возвращении из Нью-Йорка они снова приступили к работе над фильмом, и многим казалось, что между ними что-то произошло. Они были очень близки, понимали каждый вздох друг друга, каждую паузу; это было почти волшебство. Фэй все поняла и очень забеспокоилась, хотя и не вмешивалась в их дела.
В августе Дэн уехал к матери, и Вэл насовсем перебралась к Джорджу. Когда мальчик вернулся, они все ему объяснили; Джордж даже заговорил о женитьбе, хотя никто из них пока не стремился к этому. Оба хотели проверить свои чувства. Но Вэл знала, что когда-нибудь это непременно случится.
– Ты уверена, что сможешь остаться здесь навсегда со старым мужчиной и ребенком? – Джордж поцеловал ее в шею. Этот разговор состоялся в тот день, когда она натолкнулась на Энн и вечером рассказала ему, какая сестра огромная.
– Здесь, конечно, хуже, чем там, где я жила раньше…
Джордж застонал и взъерошил ее рыжие кудри:
– Ты имеешь в виду тот сарай со старыми курицами? Удивительно, что вас не арестовали за такую скотскую жизнь!
– Джордж, ну что ты такое говоришь!
Вэл наконец сообщила родителям, что живет с ним, и удивилась, что мать с отцом одобрили ее. Она до сих пор побаивалась Фэй. После совместной работы Вэл с огромным уважением относилась к матери и впервые в жизни почувствовала, что и та ее уважает. Фэй даже помогла ей найти нового агента. Как-то после окончания съемок они долго проговорили наедине.
– Вэл, ты очень, очень хороша. Твой отец не сомневался, что у тебя получится. Он все время так говорил. Должна признаться, я не была в этом уверена, но ты оказалась одной из лучших актрис Голливуда. У тебя блестящее будущее. – Такие слова много значили для Вэл, и ей не верилось, что она слышит их от Фэй Тэйер.
– Я ненавидела тебя, ты знаешь. – Ужасное признание, и ее глаза наполнились слезами. – Я так завидовала твоим чертовым «Оскарам».
– Они ничего не значат, Вэл. – Голос Фэй звучал мягко. – Вы пятеро – мои самые чудесные «Оскары».
Валери покачала головой.
– Я тоже пыталась убедить себя в том, что они ничего не значат, но это не так. Ты заслужила их потом и кровью. И ты удивительная, мам… Ты на самом деле самая лучшая.
Обе плакали, обнявшись, и Вэл сгорала от любви к матери. Наконец-то они помирились. На это ушло слишком много времени, но теперь они вместе. Фэй надеялась, что и с Энн такое однажды случится, что призраки оставят ее…
