Анна Милтон - Я люблю тебя, Зак Роджерс!

— Зарплата, — с пониманием кивнул Блейк.

Мысленно представив, на что она уйдет, мне захотелось съежиться. Хоть бы несколько сотен перепало на одежду… А еще я планировала отложить на машину…

— Слушай, — сказал Блейк, поставив ящик с выпивкой на стойку. Он развернулся в мою сторону, смущенно поджав губы. — Мне надо поговорить с тобой.

Я вопросительно свела брови.

— Эмм… Ладно. Я только отнесу выручку.

— Давай, — просиял Блейк.

Из-за переполняющего меня любопытства я справилась вдвое быстрее и уже через пару минут стояла перед ним, готовая выслушать друга.

— Выкладывай, — с важным видом скрестила руки под грудью.

Тихо ухмыльнувшись, Блейк быстро облизал губы и остановил на мне сомневающийся взгляд. Он взволнованно переступил с ноги на ногу, почесал затылок и снова усмехнулся.

— Неловко как-то, — признался он.

Я нетерпеливо вскинула бровь.

— Говори уже.

— В общем, я… я хотел спросить у тебя. Что подарить девушке, чтобы сделать ей… приятно?

Я не знала, что мне сделать: улыбнуться, потому что смущенный Блейк выглядел невероятно мило, или выпучить глаза, потому что он обратился ко мне с такой необычной просьбой.

Рассеянно захлопав ресницами, я открыла рот и тут же его закрыла.

Блейк спрашивал, что подарить девушке? У него появилась подружка?

Изумление волной накрыло меня.

— Я… я даже не знаю, — наконец, озвучила образовавшийся беспорядок в голове.

Смятение смешалось с радостью за друга. Но почему он спросил об этом у меня? Джесс решает такие вопросы одним щелчком. Она бы с радостью проконсультировала Блейка и завалила бы доброй сотней советов.

— Я ни черта не понимаю в этом деле, — он убрал руку от лица, и я увидела нежный румянец на его щеках. — И мне дьявольски неловко спрашивать тебя о подобном. Но… вот блин, — рассмеявшись, Блейк робко взглянул на меня. — Я больше не знаю, к кому обратиться.

— Ничего, — отчего-то я почувствовала жар и на своем лице.

Мне было не столь неловко обсуждать с Блейком — с парнем, с которым у нас были свободные отношения — вопрос о том, что подарить девушке, сколько то, что я не гожусь на роль отличного советчика. Мне не хотелось упасть лицом в грязь, поэтому я принялась усиленно копаться в своей голове в поисках ответа.

Что любят девушки?

Это знает каждая.

Но я растерялась.

— Можешь подарить ей цветы, — задумчиво теребя подбородок, заговорила я. — Какую-нибудь мягкую игрушку. Пригласи ее в ресторан, или… эмм… просто пройдитесь по парку.

Я удивилась еще сильнее, когда Блейк мягко рассмеялся, сказав:

— Нет. Нет. Нет. Ты не совсем правильно поняла. Точнее я не так объяснил. Эта девушка не моя… девушка.

Мои глаза поползли на лоб.

— Она моя…

Резкий звук со стороны входа в «Голд» заставил кафе встрепенуться. Казалось, даже пол задрожал под ногами. Испуганно повернувшись к дверям, я изумленно уставилась на то, как в зал медленно вплывали странные типы в черных кожаных куртках и идиотских банданах с черепами на головах. Их было семеро. Все огромные и жуткие. Замыкающий компанию был худеньким и невысоким. У него на плечах покоилась бита, а зоркие глаза сквозь оранжевые стекла очков осматривали помещение.

Взгляд остановился на наших ничего не понимающих лицах.

Что за черт?

Кто эти странные парни?

— Симпатичненько, — оценил брюнет, выделяющийся из своей компании. Он казался самым нормальным из них. По крайней мере, внешне. Темные джинсы, черная футболка, ботинки. Его длинные темные волосы были затянуты в хвост. Закончив осмотр зала, парень двадцати пяти лет остановился у ближайшего столика и оперся о его край, устроившись так, чтобы видеть наши лица. — Угостите кофе?

Усилием воли проглотив комок страха, я спрятала сегодняшнюю выручку в карман и плотнее прижалась к стойке.

— М-мы закрылись, — пролепетала я.

В моих словах было что-то забавное? Не думаю. Но эти ребята, переглянувшись между собой, громко заржали.

Мамочки.

Нужно выпроводить их. Они не казались хорошими ребятами. Взять в расчет хотя бы то, что худой тип крутил бейсбольную биту в своей руке. Он настолько увлекся своим занятием, что не заметил, как, размахнувшись, чуть не сломал спинку соседнего стула.

— Упс, — сказал он.

Парни разбредались по кафе, рассматривая каждый уголок. Что им нужно? Деньги? Но они не были похоже на грабителей. Скорее на какую-нибудь банду головорезов или бандитов.

— Блейк, — шепотом позвала я парня.

Он не двигался, приковав ошеломленно разозленный взгляд к парням. Точнее к одному парню — тому, который сидел на столе и с ухмылкой смотрел на нас.

— Невежливо отказывать клиентам. Тем более мы ведь с тобой старые знакомые, Блейк. Разве нет? — от его притворно-дружелюбного голоса мои внутренности скрутились в тугой узел.

Широко распахнув глаза, я уставилась на Блейка. Тот все еще не шевелился. Лицо медленно, но уверенно приобретало заостренные черты, скулы напряглись, а в черных глазах вспыхнула злость.

Он знал этих людей?

— Проваливайте отсюда, — прошипел он, и я заметила, как сжались его кулаки.

Парни остановились на своих местах и уставились на него.

— Не в твоем положении так разговаривать с нами, Блейк, — весело сказал худой тип, подбросив биту в воздухе.

— Я сказал, проваливайте, — прорычал Блейк.

Парни в банданах вновь загоготали. Противно, хрипло и громко. Атмосфера накалялась, и я лихорадочно думала о том, как выбираться из этой ситуации. Очевидно, что эти люди отнюдь не друзья Блейка. И этот дрыщ в оранжевых очках пришел сюда не светскую беседу вести, иначе бы не брал с собой биту…

Вызвать полицию? Я оставила телефон в комнате для персонала.

Черт!

— Мы пришли забрать то, что ты задолжал нам, Блейк, и только, — подняв руки в оправдывающемся жесте, пояснил брюнет. Но его серые глаза сверкали азартом и легким раздражением. Спрыгнув со столика, он неторопливо и плавно направился к барной стойке. — Срок истек. Пора вернуть должок, Блейк. Ну же.

Почувствовав неопределенно смятение в груди, я подняла взгляд к лицу друга. Неужели когда-то он связывался с этими людьми?

— У меня нет всей суммы, — процедил Блейк, слабо дрожа. Но та дрожь была не от страха, а гнева, которое окрасило его исказившееся от злости лицо в малиновый оттенок.

— Какая жалость, — индифферентный и холодный тон брюнета, почти подошедшего к стойке, прогнал дрожь в моем теле.

Сердце сжалось от нехорошего ощущения неприятностей. Пульсирующий страх застрял в горле и не позволял сделать вдох.