Сюзанна Бэк - Трилогия Айс и Ангел
Мой взгляд упал на молодую пару: они держали друг друга за руку, а их лица светились улыбкой Любви, улыбкой, которая не так давно не сходила и с моего лица. Меня пронзила острая боль: зависть, ревность, тоска. У меня перехватило дыхание, я так и сидела, глядя, как они медленно проходят мимо, увлеченные друг другом.
Когда я снова смогла входнуть, то заметила, что рядом на скамейку присела молодая мамаша. Она следила за своими двумя сорванцами, которые гоняли уток, и параллельно вязала, мастерски работая спицами. Мы немного поболтали о пустяках, и я почувствовала, что постепенно снова начинаю расслабляться.
Затем она ушла, ведя своих перепачканных малышей за руки в их спокойные и комфортные маленькие жизни, а я продолжала наслаждаться игрой света на воде. Я позволила своему разуму уйти в блаженную пустоту, существуя только в этот прекрасный момент спокойствия и уединения, необремененная мыслями о будущем и прошлом. Но постепенно каким-то шестым чувством, отточенным пребыванием в Болоте, я начала сознавать, что за мной следят. Осторожно осмотревшись, я не заметила ничего необычного. Однако мой затылок чувствовал пристальный взгляд, а по спине побежали предостерегающе покалывающие иголочки.
Беспечно, как только могла, я обернулась, чтобы посмотреть через правое плечо. Там, под огромным дубом, едва покрывшимся зелеными листочками, сидел на мотоцикле человек. Он был с головы до ног одет в черную кожу, с красными и белыми полосами по бокам куртки и брюк. На его черном шлеме был зеркальный щиток, который отражал огненно-красное пятно заходящего солнца. Было невозможно сказать, следит ли он за мной, но его голова была повернута в мою сторону. Мое сердце бешенно заколотилось.
Также беспечно я повернулась обратно к водоему, обдумывая ситуацию.
Если вы побывали в тюрьме хоть какое-то время, то начинаете прислушиваться к сигналам, которые дает ваше тело. И мое тело предупреждало меня: может случиться что-то плохое, если я не приготовлюсь бежать или сражаться.
Была ли это просто тюремная паранойя? Типа той, когда за каждой закрытой дверью видишь убийцу? И мне придется иметь дело с этим каждый день в этой моей новой жизни? И каждый подозрительный взгляд незнакомого человека будет сопровождаться выбросами адреналина в мою кровь?
Мое безмятежное состояние исчезло, я сосредоточилась на своем дыхании, решив переждать это необычное испытание.
В конце концов, люди могут смотреть на закат в парке и без дурных намерений. Теперь я живу в реальном мире, и подпрыгивать от ужаса каждый раз при виде тени не входило в мои планы, если я хотела сохранить хоть немного здравомыслия.
Звук заводящегося мотоцикла позволил мне вздохнуть с облегчением, я поздравила себя, что не удрала от чего-то, что оказалось такой ерундой.
Но затем получилось так, что мотоцикл, вместо того, чтобы уехать, подъехал ближе, его шины хрустели по листве, оставшейся с прошлой осени и обильно усыпавшей траву. Мое сердце снова заколотилось где-то в горле, а руки сами по себе сжались в кулаки, готовые защитить меня, если это потребуется. Я чувствовала, как напрягается моя спина в инстинктивном позыве "дерись или беги".
Мотоцикл тарахтел все ближе, а я почувствовала, как мои глаза внезапно пересохли.
– Ну ладно, Ангел, – шептала я себе, – Не паникуй. Чтобы не случилось, не паникуй. Если он за тобой, и ты не знаешь, кто это… Он не будет ничего делать средь бела дня, когда вокруг столько народу. Просто сохраняй спокойствие. Возможно, он просто хочет поближе посмотреть на пруд или еще на что-нибудь. Он имеет такое же право находится здесь, как и ты.
Мотоцикл затормозил рядом с моей скамейкой, и мне потребовались все мои силы, чтобы тут же не вскочить и не убежать. Видение того, как Моррисон из своей тюремной камеры спокойно отдает приказ убрать меня, молнией пронеслось в моей голове.
Мотор выключили, и я слышала, как мотоцикл поставили на подножку. Я не дала своей голове повернуться лишь максимальным усилием, продолжая пристально смотреть на игру света по воде.
Спокойно. Сохраняй спокойствие. Спокойствие.
Я слышала легкий хруст гравия, когда человек сошел с мотоцикла. Ничего больше не было, кроме звука остывающего мотора да далекого детского смеха.
Почему он ничего не делает? Почему просто стоит там?
Да потому, – пронеслась мрачная параноидальная мысль, – что ждет удобного момента, чтобы убрать тебя без всяких свидетелей.
Ерунда, – ответила ей более разумная часть меня, – он просто смотрит на воду, как и ты. Может быть, ему оттуда лучше видно. Беги, Ангел, беги, пока у тебя еще есть шанс.
Спокойно. Пока еще ничего не случилось. Начни убегать сейчас, и ты никогда уже не остановишься. Ты должна сейчас обернуться, чтобы навсегда избавиться от страхов.
Я была настолько поглощена внутренней борьбой, что не заметила, как незнакомец подошел ближе ко мне, остановившись у края моей скамьи.
Зная, что мой страх будет больше, если я не буду смотреть, я посмотрела на него, пытаясь выдавить подобие улыбки. Мое лицо отразилось в забрале его шлема, и я увидела, насколько фальшивой получилась улыбка. Мои глаза были широко открыты, и в них была паника. Мое сердце бешено колотилось, а пот заливал глаза.
Он смотрел на меня так долго, что мне захотелось закричать на него, чтобы поскорее убивал меня, заканчивал с этим скорее, дабы я обрела наконец-то покой.
Его рука в перчатке начала подниматься, и в своем страхе я готова поклясться, что видела оружие. Мои руки инстинктивно поднялись, прежде чем я заметила, что его руки пусты, и он просто поднимает забрало на шлем. Он медленно поднял щиток, а я благодарила Бога за то, что, по крайней мере, увижу лицо своего убийцы, перед тем, как умереть.
Невесело, когда возносишь подобные молитвы благодарения, но на этом я хоть могла сосредоточить свои разбежавшиеся в панике мысли.
Я не видела всего его лица. Некое подобие капюшона скрывало все черты лица. Все, кроме глаз.
Моргнув несколько раз, я снова посмотрела.
Глаза.
Я моргнула еще раз, поднесла руку к лицу, чтобы закрыться от лучей заходящего солнца.
Еще секунда, и солнце закрылось длинным телом, оставив мне на созерцание прекрасные, зачаровывающие, изумительные голубые глаза. Голубые, как самая горячая часть пламени свечи. Голубые, как самая середина совершенного… айсберга.
– Айс? – прошептала я, а по моим щекам потекли слезы.
Глаза улыбнулись мне, потеплели, и их цвет стал еще глубже.
– Айс? – повторила я срывающимся от слез голосом. – Это ты?
Рука в черной перчатке опустилась, и я, не думая, схватила ее. Меня притянули к себе с легкостью, которую я хорошо помнила, а мой крик был внезапно приглушен ее грудью, я ощутила прикосновение и запах нагретой солнцем кожи. И это все окружило меня также сильно, как ее руки, обвившие мое тело в сильном объятии.
