Записки под партами - Ники Сью
— Нет, пожалуйста, — выкрикиваю, пытаюсь отобрать гаджет. Но Матвеев отталкивает меня, его холодность убивает, топчет мою гордость и женское начало. Для единственного мужчины, которому я готова подарить жизнь, которому готова отдать всю себя без оглядки, меня не существует. Светлана Самохина для него элемент проходящий. А сейчас это мусор. Вот так запросто, он готов выкинуть все, что связывало нас. Даниил удаляет фотографии, а их у меня много. Но он не церемониться, просто чистит весь альбом. Затем стирает свой номер и прощается с переписками.
— Держи, — кладет мобильный мне карман, потому что я не в состоянии даже руку протянуть. Стою подобно статуе Русалки и не верю, что все наяву происходит. — И не звони мне больше, я номер сменю. Забудь меня. А если Тасю хоть пальцем еще раз тронешь, я все твои скелеты на публику вытащу. Слышишь? Заруби себе это на носу! И матери своей скажи, что игры в добро закончились. Поняла меня? — Рычит Матвеев. Не выдерживаю, ноги подкашивает, падаю на колени. Больно ударяясь об асфальт, но это такая мелочь. Потому что внутри мне в разы хуже.
— Даниил, — кусаю губу, но не могу сдержать слезы. — Пожалуйста, — умоляю его, хватаясь за ткань на черных брюках.
— Не унижайся. Хотя, — он делает шаг, скинув мою руку, которой пыталась ухватиться за спасательный маяк. — Куда уж хуже? С виду ангел, а внутри гнилая дрянь.
И уходит. Так легко, будто и не было, между нами, ничего никогда. Хотя что между нами было? Секс? Чем я отличалась от других девушек? Он даже ни разу меня не поцеловал. Будто заразиться чем-то мог, все время голову отворачивал. Простое потребление, которым я довольствовалась. По крайне мере Даниил был честным со мной. Сразу сказал, что не будет никакой любви и воздушных замков. Не понимаю, как эта серая мышь смогла зацепить такого парня, как Матвеев. Что в ней такого…
— Бить будешь? — Врывается в мои мысли Филиппова. Смотрит своими глазенками, вижу страх в них и отчаянное желание по скорей убраться от сюда. Разговор со мной ей явно не интересен.
— Хуже, — усмехаюсь. Глаза рыжей моментально округляются, но она все еще смело держит спину прямо и вверх поднятый подбородок. Мышка-то посмелей меня будет.
— Хуже?
— Извиняться буду, — спокойно озвучиваю слова, которые даются с трудом.
— Чего? — Удивляется искренне рыжая. Мы близко стоим, и я могу отчетливо видеть каждый изгиб ее лица. Наверное, таких как она называются "милыми". Словно большой и пушистый котенок, которого хочется погладить, который привлекает к себе внимание. Не понимаю, как такая добродушная и наивная дурочка умудрилась стать изгоем. А еще больше не понимаю, почему Янка ее ненавидела. Явно ж не могла такая, как Филиппова ее обидеть. Слишком правильная.
— Садись, — показываю ей, когда усаживаюсь на деревянную балку, между стенами. Для чего она тут стоит, не знаю. Но вполне себе сносная скамейка. Рыжая не сразу подходит. С опаской глядит на меня, как испуганный кот, над которым издевались люди.
— В чем дело? — Аккуратно спрашивает, когда садится рядом.
— В моей предыдущей школе я была не просто изгоем, а предметом всевышней ненависти. Тебе в этом плане далеко до меня, все что творят мальчишки, фигня полная. Девки в разы агрессивней и жестче. У них стоп-сигнала нет.
— К чему ты это? — Поворачивает голову, пытаясь рассмотреть мой профиль. Я выдыхаю, потому что понимаю, должна все это рассказать ей, должна извиняться. Слова Матвеева звучат слишком громко в голове. Они как чувство вины, которое преследует по пятам. Я просто хочу избавиться от всего этого, хочу отмыть руки и продолжить жить.
— Я была всегда востребована у мальчишек. Но моим одноклассницам это не нравилось. Они частенько запугивали меня, затаскивали в туалет или вот так, под лестницу. По лицу проедутся, в унитаз головой окунут. Короче мне доставалось знатно. Родители не верили, им казалось, что я веду себя как избалованная девчонка. Запихивали мне деньги в рот и занимались своими делами. В восьмом классе к нам перевелся Валек, высокий, голубоглазый блондин. И как-то так сложилось, что я ему моментально приглянулась. Начал бегать за мной. Девки сразу заприметили и строго мне наказали, держаться от него подальше. — Делаю паузу. Слишком сложно вспоминать тот день. Все эти годы я старательно пыталась забыть прошлое. Я переступала через него, делала вид, будто у меня не было всей этой черноты. Но иногда я просыпалась по ночам в дикой агонии, и пыталась понять, как жить дальше.
— Ясно, — подает команду присутствия рыжая, напоминая мне, что пауза затянулась.
— Но я не послушала. Подумала, что Валек заступится за меня в случае чего. Тем более он сам говорил, что за меня любого порвет. И мы начали общаться. Ходили вместе на переменах, после школы бегали в кино или в кафе. Целовались за горожами. Романтика короче по полной программе. Только не долго она длилась. Девки в один весенний день, когда я была с распущенными волосами, подкараулили меня на улице, и силой потащили за собой. Валек как раз с друзьями шел, он видел, как они меня тащили, но отвернулся. Почему я до сих пор не знаю. Мы пришли на заброшенный завод. Я уже тогда понимала, чем все кончится. Но завистницы превзошли сами себя. Их было шестеро, против одной худощавой меня. Схватили по обе руки, отрезали волосы, разорвали платье и вытащили нож. Одна громко засмеялась и сказала, что будет делать мне красивые узоры на теле. Чтобы всех мальчиков с ума свела. Я начала дергаться, кричать. Все как в самом страшном сне. А эти суки меня лупили, за каждый крик. Весело им было. И тогда-то Даниил появился. Он чудом проходил мимо. Услышал мои вопли. Прежде чем зайти, позвонил в полицию. А потом пошел геройствовать и сам. Вырвал меня из рук этих горе-бандиток. И родителям моим глаза открыл. Впервые кто-то заступился за меня, впервые почувствовала себя в безопасности. Он
