Чувства навыворот - Людмила Сладкова

Такой ответ ее совершенно не устроил.

— А можете узнать? — она с мольбой уставилась на их куратора, а по совместительству двоюродного брата Вячеслава. — Это очень важно. Он не отвечает на звонки. А я волнуюсь и места себе не нахожу. Нам нужно поговорить и как можно скорее. Пожалуйста.

— Мы очень Вас просим! — не осталась в стороне и Ленка. — Очень…

Секунда. Другая. Третья. Тяжелый вздох.

Взъерошенные пятерней волосы. И, наконец:

— Ну, хорошо! — Виктор Эдуардович извлек из кармана свой мобильник, набрал чей-то номер и, водрузив телефон на стол, активировал громкую связь. — Есть у меня один человек, который всегда в курсе всех событий! Я общаюсь, вы слушаете. И ни звука, ясно?

С замиранием сердца Ирина ждала, пока «человек» Макарова примет вызов. Каким же было ее удивление, когда в собеседнике она узнала бабушку Вячеслава по линии матери. Ту самую злобную выдру, которая на приеме у Красницких наговорила ей кучу гадостей. Но, к сожалению, выбирать не приходилось.

— Здравствуй, Светлана Юрьевна! — начал Виктор Эдуардович издалека.

— Здравствуй, Витенька! — соловьем залилась женщина. — Здравствуй, родненький! Как же я рада тебя слышать, внучок ты мой ненаглядный!

Макаров знатно поморщился от подобного обращения, но вида не подал.

— Как поживаешь-то, ба? Как самочувствие?

— Да какое ж тут будет самочувствие, Витюша, когда корвалол хлещу литрами вместо чая?

— Почему? Случилось что-то?

— Конечно, случилось! И если бы ты почаще делами семьи интересовался, а не жил гордым отшельником, то давно бы уже все знал! У нас тут такое! Такое! Господь милосердный!

— Ба, ты давай, не причитай! Просто рассказывай!

— Три дня назад этот ирод Сашка подал на развод с моей Васелиночкой и ушел из дому, жирафа проклятущая! Не то к шаболде своей подался. Не то на квартиру — у него же их несколько в городе прикуплено-то, живи не хочу. В общем, поехала я к ним, чтобы поддержать тетушку твою в трудную минуту. А там Славка! Вернулся откуда-то злющий, как сатана! Как накинулся на нас, как накинулся! И давай мать обвинять во всех смертных грехах! Ох, там орал. Там орал! Откуда только все это узнал, диву даюсь? Словом, душу он из нас вытряс — так за отца заступался и за вертихвостку свою рыжекудрую. У меня аж давление подскочило. А дочечка моя таких слов от собственного дитяти вынести не смогла. О-о-о-о-о-й-й-й-й-й!

— И что?

— Довел негодник собственную мать… до нервного срыва!

Тишину кабинета заполнили характерные жалостливые всхлипы.

— В чем срыв-то ее проявился?

— Витя! — осуждающе пискнула Светлана Юрьевна. — Ты у нас прямо как чурбан неотесанный! Ни любви, ни сочувствия, ни жалости в тебе нет. Наградил же Бог внуками! В одном — бешенства на десятерых хватит, а у другого вместо сердца глыба ледяная! У тетки такое горе, а он и в ус не дует!

— Какое такое?

— Так ведь руки на себя наложить хотела кровиночка моя! — уже в голос взвыла женщина. — Как только Славка к себе поднялся, наглоталась дуреха таблеток — еле откачали! Горстями прямо их ела, ой! Если бы я вовремя не заметила да тревогу бы не подняла, не было б на свете уже моей дочечки!

Ирина шокировано переглянулась с Ленкой.

Последняя крепко стиснула ее ладонь в своей руке, поддерживая.

Макаров нахмурился:

— Ба, а ты откуда это знаешь?

— Что, Витечка?

— Что она именно горстями их жрала!

Светлана Юрьевна замолчала. Затем произнесла, немного заикаясь:

— Врачи. Врачи сказали, когда промывание желудка ей делали и капельницу ставили. Славка, конечно, перепугался страшно. Аж телефон случайно разбил — так сильно руки у него тряслись. Больше суток от нее ни на шаг не отходил. Да и сейчас не отходит, постоянно приглядывает. Линочке-то теперь посоветовали курс восстановления за границей пройти. Одна она ехать не хочет, слишком слаба еще. Вот и попросила Славика ее сопроводить. Если он все же согласится, то завтра, край послезавтра они улетят в Испанию.

— Ясно! — резюмировал Макаров. — Все как обычно!

— Бесчувственный ты! Как есть бесчувственный!

— Ладно, мне пора!

— Постой, Витенька! А сам ты-то как? Змеюка твоя подколодная сынишку так и не хочет отдавать? А мы тебя предупреждали! Вот женился бы ты на…

— Не болей!

Мужчина бесцеремонно сбросил вызов. Выглядел раздраженным до крайности, но держал себя в руках просто отменно. Даже голос его звучал спокойно, когда он задумчиво резюмировал услышанное:

— В моей тетушке погибает великая актриса!

— Думаешь… кхм… думаете, она все это сделала специально? — ужаснулась Белова.

— Возможно! Если… цель какую-то преследует!

Ирина невольно пошатнулась, чудом удерживая равновесие.

Так страшно стало вдруг. Так тоскливо. Сердце сковала безнадега.

— И я даже знаю, какую! — проскрипела она севшим от волнения голосом.

Глядя на нее, подавленную и угрюмую, Ленка прослезилась. А потом стиснула в объятиях (едва не задушив) и затараторила, шмыгая носом:

— Ну, что ты, Ириша? Перестань! Все будет хорошо. Не накручивай себя заранее. Думай о хорошем и помни: тебе нельзя волноваться!

Отчасти признавая правоту подруги, Синицына медленно кивнула.

И вдруг услышала низкий вкрадчивый бархатный голос:

— Почему?

Обе замолчали и испуганно уставились на мужчину.

Макаров тоже наблюдал за ними.

Внимательно. Пристально. С легким прищуром.

— Потому что нервные клетки не восстанавливаются! — изящно отбрехалась Белова и настойчиво поволокла Ирину к выходу. — Вот почему!

Глава 50

Домой она вернулась в шестом часу вечера. В гордом одиночестве и с полным раздраем, творившимся в душе. В мыслях.