Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга
Коктейль подействовал, стало не так грустно наблюдать счастливый финал чужой любви. Я даже аплодировала стоя! И поспешила на улицу, хотя спешить было глупо. Дорогу перегородила вереница черных горбатых такси с желтыми кругами фар, вызванных зрителями. Перейти на другую сторону к автобусам казалось чем- то нереальным. Не бежать же между машинами! У меня взяло минут десять, чтобы понять, что другого не дано. Хотя можно было не спешить. Такси не давали проехать и автобусам. Электронное табло на остановке показывало задержку в двадцать минут уже у всех маршрутов. Но не могли же двухэтажные монстры проехаться по крышам такси…
Голые ноги покрылись мурашками от холода и страха перед ночным возвращением. Я проверила пятки — целы, и пошла в здание вокзала Виктории, чтобы спуститься в метро. Гугл показал, что от подземки идти лишнюю автобусную остановку, но я выигрывала уйму времени.
Со мной вышло несколько человек, но быстро растворились среди домов. Оставшись одна, я сначала испугалась, а потом даже обрадовалась — меньше нервов. Я зажала в руке телефон и заставляла себя не оборачиваться каждую секунду. Тихо, район словно вымер, а еще нет полуночи. Наконец я вышла к железнодорожному мосту. Пять минут, и дома. Чуть поднапрячься, и можно сократить дорогу до трех минут. Я почти побежала, но у дома остановилась. На приступочке решетки кто-то сидел. И даже не курил. Ночью? Где ни души… Другого входа в здание не было. Что у человека на уме, не узнаешь, пока не поравняешься с ним. А потом может быть поздно. Ни одно окно не светится.
Я поднесла телефон к уху и сделала вид, что разговариваю. Лучше говорить по-русски. Добавит к самозащите баллов. А мне — смелости, если вспомню трехэтажный мат. Английский слишком однообразен. Но именно он вылетел из моего рта, когда человек обернулся и поднялся мне навстречу.
— What the fuck!
— Это должен был сказать я! Ты знаешь, который час?!
— Что ты тут делаешь?
— Жду тебя. Что я еще могу тут делать?
— Откуда у тебя адрес?
— Я не гордый. Я позвонил мисс Брукнэлл. И я рад, что она не испортила сюрприз. Ну, что ты молчишь? Скажи, что ты счастлива меня видеть.
— Я счастлива…
На «happy» мой воздух закончился, звук «ха» я выдохнула рыдая и уткнулась в грудь Шона, просунула руки под расстегнутую ветровку и сцепила за его спиной. Я не могла объяснить причину слез и не могла их остановить, только старалась прикрыть его голубую рубашку своими волосами, чтобы не запачкать тушью. Помаду я съела вместе с шоколадкой.
— Лана, где ключи?
— В сумке…
Я сумела выдавить из себя слова и отлепить свое тело от тела Шона. Он сунул руку в сумочку, но вместо ключей, вытащил шоколадку, разломил и просунул половинку между моих дрожащих губ. Взял себе вторую, подхватил с земли рюкзак и направился к двери.
— Маленький ключ, — крикнула я ему в спину и прикусила язык, когда Шон зло взглянул на меня. Люди спят. Я знаю.
Мы тихо поднялись по узкой лестнице — он впереди, я следом, а в дверях квартиры поменялись местами. Он повернул замок и сунул ключи в карман своей куртки. Вот как. Хозяин.
— Тебе надо умыться, — прошептал Шон, расстегивая пальто. — Пора научиться покупать гипоаллергенную тушь.
Съездить бы по улыбающейся физиономии, да Шон вовремя развернул меня к двери в ванную комнату, чтобы забрать пальто. Я не закрыла дверь. Для этого надо было попросить его отойти, а он не расшнуровал еще ботинки. Ледяная вода сделала свое дело — остудила лицо, но не убрала из-под глаз черные разводы.
— Это ищешь?
Шон протянул мне пачку влажных салфеток, которые упали с края крохотной раковины, когда я перед театром убирала лишку румян. Все он примечает. Видит меня насквозь. Якобы. Зачем я разревелась? Теперь он нафантазирует невесть что. Он ведь доволен, как объевшийся сметаной кот. Не из-за шоколада же!
— Знаешь, — Шон прислонился к косяку. — Я сидел тут и думал, что подхвачу тебя на руки и… А сейчас боюсь до тебя дотронуться, прямо как школьник. Поцелуй меня сама, пожалуйста. И тогда я буду знать, что ты рада меня видеть.
Я вытерла руки и коснулась ладонью его щеки — гладкая, как у ребенка. Когда только успел побриться? Шон накрыл мои пальцы горячей ладонью.
— Давно надо было купить электробритву, да? Мисс Брукнзлл оказалась права…
Я дернулась назад, но Шон удержал меня за талию.
— Зачем ты говоришь о ней? Неужто не понимаешь?
— Я все понимаю, — Шон сгорбился, чтобы наши лбы встретились. — Чем чаще ты будешь произносить вслух ее имя, тем быстрее тебя отпустит. Проверено.
— Поэтому ты постоянно говоришь о Каре? Спустя десять лет…
Шон усмехнулся, и я приподнялась на носках, чтобы он расправил плечи.
— Да, и сейчас мне кажется, что я рассказываю историю о совершенно постороннем человеке. Здесь, — Шон опустил мою руку себе на грудь, — больше не болит. Зато сердце вновь танцует Риверданс. Я другой. Я не отпустил свою женщину в Лондон, как сделал тот дурак. Путь у меня не хватило смелости бросить машину и побежать следом или даже купить билет на следующий рейс. Путь мне потребовалась для этого решения ночь на чужом диване, но я здесь. Лана, я здесь.
— Да, ты здесь, — заполнила я слишком длинную паузу.
Шон продолжал молчать, но я не стала ничего добавлять, потому что он прижимал мою руку еще сильнее, чем прежде, и его сердце стучалось мне в ладонь.
— Я думал, что это будет легче, — он сильнее вжался в мой лоб. — Но я не могу сказать тебе это сегодня. Мне нужна еще одна ночь на диване в чужом доме.
— Шон… Хочешь чаю?
В этот раз он даже хохотнул.
— Если только его хочешь ты, — Теперь его руки убирали с моего лица мокрые пряди. — Я хочу твоего поцелуя. Но только если ты хочешь мне его дать…
Я поднялась еще выше и коснулась его губ, чтобы Шон, не дай Бог, не сказал этих слов… Я не готова была их услышать. Он застал меня врасплох, пьяную от любовного мюзикла, вот я и разревелась. Я не купила еще билет в Сан-Франциско, но обязательно куплю. Он сумасшедший, но не настолько, чтобы искать меня за океаном, даже если Лиззи даст ему свой адрес. А в Лондон ему за поцелуями летать не привыкать.
Шон нагнулся ко мне, чтобы я опустилась на пятки. Однако недолго ж я устояла на полу.
— Прости! — ахнул Шон.
Я задела головой светильник в прихожей, а локтем открытую дверь. Черт бы побрал малогабаритки! Шон шагнул в спальню и замер, наткнувшись на сушилку. Ее нельзя было обойти.
— Ты обещал спать на диване.
— Да с тобой хоть на полу!
В гостиную мы вошли без потерь. Хорошо, что я прибралась после ночи. Не придется объяснять, что я делала на диване… Очень мягком — но на нем я пролежала не больше секунды. Шон вернул меня в вертикальное положение.
— Я наконец-то увидел тебя в платье и тут же снимаю его с тебя…
— Хочешь чаю? — спросила я, когда его руки застряли на молнии.
— Хочу, только через пять минут. На дольше меня после этой недели все равно не хватит, — и со смешком добавил: — Заранее предупреждаю, чтобы ты ни на что не рассчитывала. А потом я на всю ночь в твоем распоряжении.
Молния взвизгнула, и платье упало на спинку стула. Я следила за пальцами Шона и не могла поверить, что кто-то способен так быстро расстегнуть столько пуговиц!
— Что же ты со мной делаешь, девчонка!
Я не искала свободы от его губ. Наши головы попали ровно между диванными подушками, и вылезти мы могли лишь сев, а это точно не входило в планы Шона на ближайшие пять минут, да и я сама не желала вылезать из-под живого теплого одеяла. Ноги наконец-то согрелись, и я не сдержала протестующий стон, когда его грудь исчезла с моей.
— Прости, я себя не контролирую. Дай надеть, пока мозги не отключились совсем.
Я заскользила руками по его плечам вниз, но пальцы прилипли к кельтскому кресту. Я растянула кожу, будто могла нащупать буквы в имени Кары. Ты, дура, не знаешь меня. Если я решу его себе оставить, хрен ты его получишь даже раз в полгода. Если решу оставить… Двести миллилитров снесли крышу… Что они намешали в коктейль? А…
