Марина Львова - Училка
Ирина вошла в зал, занавес был раздвинут, на освещенной сцене вокруг столика, на котором красовалась ваза с тремя красными гвоздиками, стояло несколько кресел.
Заняв место в последнем ряду рядом с проходом, Ирина стала разглядывать наполовину заполненный зал, в который все еще входили женщины. Многие из них держали в руках книги, только что купленные в фойе клуба. Две из них сели рядом с Ириной и стали рассматривать свои покупки.
— Я тебе сказала, покупай вот эту, не пожалеешь.
— А кто написал?
— Да не помню я автора, какая-то молоденькая. Я над этой книгой всю ночь проплакала.
— Так чего ты мне сказала ее купить? А я тебя еще и послушала! Только деньги зря потратила.
— Ты сначала прочитай, а потом говорить будешь. Говорю тебе — не пожалеешь.
— Так дала бы мне почитать, если она такая хорошая.
— Да у меня книги нет, родня забрала, читают.
Заинтригованная, Ирина повернулась и увидела, что сомневающаяся женщина разглядывает книгу с такой знакомой ей обложкой. Ирина уже хотела вмешаться в разговор, но в этот момент к микрофону, установленному на сцене, подошел известный молодой человек, на воспитание которого Ирине пришлось потратить несколько минут, и обратился к собравшимся. В зале постепенно стихал шум разговоров, шуршащим пластиковым пакетам и сумкам были найдены места на свободных стульях, смолк шелест страниц. До сознания разволновавшейся Ирины доходили только обрывки фраз: «Первый круглый стол… познакомиться… первые авторы отечественных женских романов… пригласили… поприветствуем».
Присутствующие недружно захлопали в ладоши, под эти жидкие аплодисменты на сцену стали выходить женщины и усаживаться вокруг низкого журнального столика. Из-за кулис к ведущему, прилаживавшему микрофон на журнальном столе, подошла еще одна женщина, средних лет, в ярко-красном трикотажном платье. Вежливым, несколько подобострастным жестом он предложил ей садиться за стол. Наконец все разместились за круглым столом, Ирина глазами поискала Настю и улыбнулась. Получилось так, что все приглашенные женщины-писательницы сели по одну сторону стола, а ведущий и подошедшая в самый последний момент женщина — по другую. «Сели как стенка на стенку, словно перед схваткой», — мелькнула у Ирины мысль.
Ирина с удовольствием рассматривала сидящую на сцене Настю, отметив про себя, что выглядит она совсем неплохо на фоне присутствующих и совсем успокоилась и даже с довольным, благодушным видом посматривает в зал, рассматривает сцену. Первое время Ирина почти не прислушивалась к беседе, ведущий несколько монотонным тоном рассказывал о создании серии, о вышедших книгах, насторожилась она, только когда внезапно почувствовала, как сменилась атмосфера в зале, когда в беседу вступила блондинка в красном платье. Снисходительным тоном она задала какой-то вопрос одному из авторов и, даже не выслушав, перебила отвечавшую, бросила резкую реплику. В зале внезапно стало тихо, кто-то судорожно вздохнул.
Через несколько минут Ирине уже было понятно, что недоброжелательно настроенная дама в красном платье является литературным критиком и прибыла она сюда затем, чтобы разгромить этих дам-писательниц. По крайней мере, она попеняла на то, что две талантливые журналистки изменили своему призванию и пошли на поводу у публики. Ирина уже пожалела, что так настаивала, чтобы Настя приехала на эту проклятую встречу.
Может быть, пройти на сцену и демонстративно на виду у всех увести Настю? Вот только пойдет ли она? Кажется, она совсем не прислушивается в беседе. Но нет, вот она повернула голову в сторону говорившей и стала внимательно слушать, чуть наклонив голову.
— Ну как вы тут? — раздался над ухом Ирины тихий голос.
Ирина резко повернулась — позади нее стоял несколько смущенный Валерий. Было видно, что ему неловко находиться здесь в чисто женском обществе, если не принимать во внимание растерянного молодого человека на сцене, который делал робкие попытки вмешаться в завязавшийся спор.
— Вы откуда взялись? Вас только не хватало.
— Как я понимаю, меня тут не ждали.
— Совершенно верно, откуда вы узнали про встречу?
— Позвонил Калерии Андреевне, она мне сказала, где вы.
— Понятно. Хотя очень может быть, что вы понадобитесь.
— Слава Богу! Мне, кажется, разрешат остаться, — несколько язвительным голосом ответил Валерий. — В таком случае посвятите меня в то, что здесь происходит.
— Погром, вот что.
— Как это?
— Очень просто, вон та в красном платье набросилась на авторов и громит их на чем свет стоит.
— За что?
— Трудно сказать, это сейчас и не важно. Самое главное для нас с вами — увести отсюда Настю, пока ее не съели.
— Так за чем дело стало?
42
Насте внезапно припомнилось, что давным-давно, еще в институтские времена, они пробирались в этот клуб на концерт известной рок-группы. У Ирины с Галкой в этом клубе работал электриком какой-то знакомый, им удалось с его помощью пробраться сюда, и уже потом они протащили всю группу через окно первого этажа, расположенное рядом со служебным входом. Хлипкий молодой человек с длинными волосами за руки втаскивал девушек в окно и негромко бормотал, что его уволят, убьют, четвертуют, сожгут на костре, если кто-нибудь из администрации их здесь застанет.
В тот вечер клуб брали почти штурмом, зрителей было столько, что невозможно было закрыть двери в зал. Настя улыбнулась: могла ли она тогда предполагать, что пройдут годы и она сама выйдет на сцену этого клуба?
Настя огляделась. К сожалению, ей ничего не удалось запомнить из слов администратора. Она уже давно знала за собой этот недостаток: с первого раза ей редко удавалось запомнить имена и фамилии при знакомстве. Но у нее была замечательная память на факты, и она уже знала, что двое из присутствующих — профессиональные журналистки, а одна — инженер. В классе у нее происходило точно так же: в сентябре ей не удавалось сразу запомнить имена ребят в классе, нужно чтобы прошло несколько дней, чтобы у ее учеников возникли первые проблемы с написанием упрямых крючков, которые почему-то никак не хотят сгибаться, и палочек, которые почему-то никак не выпрямляются на линейках тетради. Вот только тогда детские имена сразу начинали приходить на память Насте. Она сразу вспоминала любопытные добрые глаза и больше их уже не путала.
Насте было немного неудобно, она не знала, как ей обратиться к присутствующим. Она посмотрела на своих соседок: почему-то ни у кого не возникало желания поговорить. Все настороженно оглядывали друг друга. Настя попыталась завязать разговор, но женщины отвечали односложно, и беседа увяла, так и не начавшись. В комнате чувствовалось напряжение. Как хотелось Насте поговорить с единомышленницами, поделиться своими переживаниями, узнать, как они начали писать. Она совсем была не готова к этой атмосфере отчуждения и недоверия. Может быть, женщины видят друг в друге конкуренток? Да, именно потому в комнате никто и не стремится к общению. Насте стало грустно от этих мыслей.
