Моё проклятье - Элен Боннет
Не глядя, отвечаю на звонок, и сразу же слышу злое шипение. Тиф:
— Даю тебе пять минут, чтобы притащить ко мне свою задницу, Ньюман. Ты идиот! — злость заставляет её говорить достаточно громко. Практически переходит на крик, но, словно чего-то испугавшись, прокашливается и старается говорить тише.
Мои брови непроизвольно ползут вверх. Никогда не слышал, чтобы Тиффани со мной так разговаривала. Только в единичных случаях, когда я её выводил из себя. Но теперь она, наоборот, должна быть счастлива. Я же расстался с Лили.
— Может, объяснишь?
— Четыре минуты, — шипит сквозь зубы. — Ты серьёзно её бросил?
Ну вот и правда.
— Да, мы расстались. Но мне сейчас не нужен секс. Хочу спать, — нет, я сейчас не усну, но и видеть никого не могу. Слишком паршиво на душе.
— Осталось меньше четырёх минут и тебе никогда больше не будет нужен секс. Прекращай думать членом и иди к моему дому. Я уже тебя жду в беседке. Три минуты, Ньюман.
Подруга сразу же сбрасывает вызов, а мне приходится встать с кровати и идти на улицу. Ничего не понимаю. Неужели её разговор не может подождать до утра?
16 глава Лилиан
Иногда из-за глупой мелочи не можешь остановить поток слëз. Они сами стекают по щекам, а тебе бесконечно приходиться смахивать солëные капли. Порой счастье заставляет глаза становиться влажными. В моëм же случае душевная боль настолько сильная, что организм включил режим самосохранения и не позволяет в полной мере осмыслить произошедшее. Я всё слышу, понимаю, даже киваю, когда взволнованная Марта ставит передо мной кружку чая с мятой. Вот только я не чувствую его аромата. Рецепторы до сих пор улавливают парфюм Итана.
Словно он рядом.
Словно последний час не существовал.
А может, и правда мне всё приводилось? Сейчас мы с Эльзой дождёмся Ньюмана, а после поедем к нему.
— Солнце, скажи что-нибудь, — Марта садится рядом со мной на корточки. Проводит ладонью по моей щеке, но я не чувствую прикосновений.
Ничего не чувствую.
Вижу, как в её глазах блестят слëзы, но мои сухие. Ни одной слезинки. Лишь только глухие удары израненного сердца пытаются вырвать из оцепенения.
— Кричи! Плачь! Солнце моё, скоро будет лучше, — тётя целует мои ладони и гладит, гладит меня.
А я ничего не чувствую.
— Хочешь сладкого? Я испекла пирог, — Марта произносит, и тут моя плотина рушится.
Её сметают мощный поток боли, обиды, страха и разочарования. Тело содрогается от озноба, а изо рта вырывается вой. Я, как подбитое животное, обвиваю себя руками, стараясь не распасться на осколки. Слëзы вмиг делают лицо влажное, а шоковое состояние вуалью падает к ногам, оголяя израненную меня.
— Как он мог так со мной поступить? Я же… Я же отдала ему всё! Первое… — заговариваюсь, не обращая ни на кого внимание.
К чëрту романы! К чëрту любовь, если она заставляет так страдать. Только на страницах книг существуют идеальные отношения, а в жизни они украшены шипами, по которым безумно больно идти.
— Кнопка, он пожалеет! Клянусь, что пожалеет! Даже уверена, что уже кусает локти. А ты завтра встанешь, расправишь плечи и покажешь Итану, что он остался позади. Что не смог тебя сломать, — Эльза гладит по моим волосам, целуя в макушку. — Он не достоин видеть твоих слëз.
А вот теперь мне больно. Очень больно. От того, что решила, что смогу ему доверять. Что открыла себя. Больно от того, что разглядела в Итане того самого, а он оказался недостойным моего сердца. Жаль, что влюблённые зачастую слепы, а раскрывая глаза, сами страдают от колющей реальности. Мне сегодня тоже пришлось прозреть.
Больно.
Неожиданный стук в дверь заставляет вытянуться струной, вцепиться в стол холодными руками и искать защиты в родных глазах.
— Это же не может быть он? Скажите, что это не Итан, — говорю на одном дыхании, а грудь быстро поднимается и опадает.
Марта без слов идёт встречать гостя, а Эльза уводит меня в спальню. Еле дохожу до кровати, сажусь, а сама будто на иголках. Кого же могло принести в такой час?
Подруга выглядывает в окно, резко разворачивается ко мне, поджимая губы. По испуганному лицу понимаю, что я не буду рада тому, кто стоит за дверью. Но не успеваю спросить.
— Это Леон, — мы прислушиваемся и только тогда улавливаем спокойный голос друга Итана.
Самое главное, что он пытался меня уберечь от сегодняшнего потрясения и заранее написал сообщение. Хочется его поблагодарить, несмотря на то, что он ничего не сделал, когда Итан меня прилюдно унизил.
К тому же Леон может рассказать, что такого ужасного могло произойти за считанные часы. Потому что точно что-то случилось. Ньюман был сам не свой. Даже в его поцелуе читалось отчаянное.
— Нужно с ним поговорить. Подожди здесь, пожалуйста, — под настороженный взгляд Эльзы покидаю своё укрытие и сразу же сталкиваюсь с лазурными глазами, изучающими моё заплаканное лицо.
Обычно стараюсь скрывать свои слабости, но сейчас плевать, что он их видит. Наоборот, пусть знает, как его друг ранил меня.
— Поговорим в моей машине? — он осторожно берёт меня за руку, когда я положительно киваю.
— Я недолго, — мягко улыбаюсь Марте, чтобы она не переживала, но, выходит вымученно.
Тётя не препятствует, отходит в сторону, и уже через минуту мы сидим на заднем сиденье авто. Лёгкий аромат кофе и парфюма Леона помогают немного расслабиться. Почему-то из всех друзей Итана он для меня самый близкий. Именно Леон первый пошёл на контакт, показал, что я не очередная прислуга. И сейчас он здесь, чтобы успокоить и всё мне объяснить.
— За что он так со мной? — опускаю взгляд на дрожащие пальцы и тут же сцепляю их в замок. — Ничего не понимаю, — мотаю головой, пытаясь воспроизвести подетально весь день, чтобы найти отгадку. — Зачем сел за руль? Ты же пил? Вдруг случиться что-то плохое. Ты можешь оставить машину тут и поехать на такси, а завтра забрать.
— Ш-ш-ш, — Леон накрывает мои ладони своей тёплой. От такого контраста вздрагиваю, понимая на него растерянный взгляд. А в ледяном озере плещется такая же боль, что и в моих. — Мы не пили, красотка. Сегодня самый сюрреалистичный день за всю мою жизнь. И я очень надеюсь, что ты сейчас всё расставишь на места. Ит — гордый, не приедет, а я не смогу спать, думая, что ты так с нами поступила. Ты же чёртов ангел и не можешь испортить всё! Расскажи мне! — с мольбой в голосе просит Леон, а я совершенно не понимаю,
