Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева
Может, зря я от неё утаила?
Она могла бы мне помочь.
Как минимум пережить сам факт этой новости.
Да и выглядела их пара очень даже счастливо и гармонично. Несмотря на присущий Каю извечно суровый вид и резкость в некоторых выражениях, порой граничащую с грубостью, совсем не скажешь по ней, что она желала бы себе иного. Ну да, она-то университет закончила. Ещё до встречи с ним. Насколько знаю, он даже помогает ей управляться с оставшимся от отца бизнесом.
Вдруг и мне так повезёт?
Как говорится, мечтать не вредно…
Слишком велика разница между недоучкой мной и образованной дочерью богача, которая по сути из той же «Золотой молодежи», что и те, с кем я заканчивала школу.
И надо бы мне потише обо всем этом думать!
— Выглядишь так, словно тебя только что приговорили, и я поведу тебя на расстрел, — не очень-то и добрым взглядом оглядывает меня с ног до головы Кай, прежде чем подставить локоть.
Вынужденно цепляюсь за него пальцами. Немного радуюсь тому, что успеваю избавиться от теста, крепче сжимая в другой своей ладони миниатюрный букет.
— Вообще-то он хотел сказать, что ты чудесно выглядишь, — вмешивается Эва, остановив нас обоих. — Очень красивая, — улыбается мне ласково, тоже разглядывая, положив ладонь поверх моей.
Мужчине же достается укоризненный взгляд.
Срабатывает превосходно!
— Ага, именно это я и хотел сказать, — сдаётся Кай.
Вот теперь и я улыбаюсь. Забавно всё-таки наблюдать контраст того, каким жёстким может быть этот мужчина и одновременно мягким только ради неё одной.
— Две минуты, и тоже идёте, — оставляет она своё последнее наставление, сверившись с часами, прежде прихватить с собой Лаль и нас покинуть.
Выпускница школы «Бахчешехир» дарит мне воздушный поцелуй, прежде чем окончательно скрыться. Всё-таки хорошо, что она тут. Пусть к ней и идёт приложение в виде Аяза, с которым она в итоге помирилась. Обе девушки исчезают за широкими двустворчатыми дверями, в которые вскоре и нам предстоит войти.
А те самые две минуты, оказывается, могут быть безумно и неимоверно долгими!
Но и они заканчиваются.
Почти.
А вот потом…
— Кстати, чуть не забыл, — нарушает затянувшееся молчание Кай как бы между прочим.
В этот момент аккурат звонит его телефон.
— Да. Мы здесь. Можно. Ждём, — отвечает коротко.
Кому?
Как выясняется буквально через несколько секунд…
— Господин Якуп! — глазам своим не верю.
Хозяин открытого кафе на стамбульской набережной выглядит немного непривычно в своём новом фраке с бабочкой, но и вместе с тем совсем как всегда, ведь его красит добрая широкая улыбка и пышные усы, которые смешно дёргаются, когда он переживает. Вот как сейчас.
— Дочка, — без лишних предисловий обнимает.
С тех самых пор, когда он впервые дал мне работу, он ведь мне и правда был как самый настоящий отец, поэтому даже одно это его слово — для меня значит очень много. Тем более, в такой день.
А ещё…
— Чуть не забыл? — ехидничаю, обнимая старика в ответ, через его плечо смотря на Кая.
Тот лишь надменно усмехается.
— Вы — турки, очень болтливые. Привези я его раньше, вы бы до вечера болтали, забыв про моего брата, — заявляет без малейшего зазрения совести. — Ну и да, Адем напомнил.
Как и его жена совсем недавно, страдальчески закатываю глаза на такую наглую клевету с обозначением национальной принадлежности. И всё равно добавляю:
— Спасибо, — практически беззвучно.
— Подумал, пусть он отдувается на всеобщее обозрение вместо меня, пока ты идёшь на свой расстрел, — опять язвит.
За это я ему тоже благодарна. Но выразить вслух не успеваю. Он же сваливает сразу. Подозреваю, к своей жене.
Мы и сами надолго не задерживаемся…
— Будь счастлива, девочка, — единственное, что ещё говорит господин Якуп, целуя меня в лоб, прежде чем действительно повести меня под руку дальше.
И, кажется, я и правда буду. Счастлива уже сейчас, пока ступаю по усыпанной ярко алыми лепестками дорожке, ведущей к пышной арке, украшенной зеленью и бантами в лучших церемониальных традициях. Ведь там есть он. В неизменно белоснежной рубашке — тот, в чьём чёрном взоре существует такая глубина, что хочется безвозвратно потонуть в ней. Она способна заменить мне целый мир. Адем Эмирхан и есть мой мир. Всё остальное рядом с ним не так уж и сильно что-либо значит.
Что я там про свои сомнения размышляла?
К чёрту их…
Если любить так сильно — это грех, то он совершенно точно будет моим. Нашим. Другое — безразлично. Само происходящее в том числе. Только бы чувствовать тепло его сильных рук, что бережно касаются моих, как можно дольше. Смотреть на него и знать, что я не одна. Всегда. При любых обстоятельствах.
А вот после того, как известный с давних времён ритуал заканчивается, всё-таки случается заминка…
С тем, чтобы букет невесты бросить.
— Нет, — наотрез отказываюсь.
Сама так и представляю лица всех окружающих, когда цветочная композиция в своём будущем полёте одарит кого-нибудь ещё вывалившимся по пути известием о моей беременности.
— Нет? — переспрашивает удивлённо мой едва состоявшийся супруг.
Киваю.
В том смысле, что…
— Нет, — прижимаю свидетельство своего преступления с умалчиванием к себе как можно крепче.
Сказать, что удивлён лишь Адем Эмирхан…
Все остальные точно решают, что я умом тронулась!
Неспроста же так пялятся, словно я только что на развод сразу подала и в монастырь ушла.
Но то они.
— Ну ладно, нет — так нет, — подозрительно легко соглашается со мной мой мужчина.
Я ведь прекрасно знаю, что никогда не сдаётся он на полуслове, пока все недоговорённости не будут исчерпаны, а он не получит нужный ему итог и докопается до сути. На этот раз точно так же и выходит. Едва музыка становится громче, а гости возвращаются к своим угощениям, напиткам и дальнешему времяпровождению, как я прижата со спины к нему плотнее.
— Мог бы подумать, что эти каллы тебе до такой степени понравились,
