Джоджо Мойес - Ночная музыка
– Боже мой! Настоящая ванна. А можно мне прямо сейчас пойти помыться? У нас теперь есть горячая вода и все такое?
– Сейчас? – удивилась Изабелла. – Но у тебя же гости.
Китти бросила взгляд в сторону друзей, которые в настоящий момент были заняты тем, что выпихивали друг дружку из надувной лодки.
– Ой, они и не заметят, если я на полчасика отлучусь! А я хоть смою с себя эту зеленую дрянь. Боже мой, ванна! Настоящая ванна! – Забыв, что ей уже шестнадцать лет, Китти с детской непосредственностью принялась скакать на одной ножке.
– Ну ладно, беги, – махнула рукой Изабелла. – Я пока накрою стол к ланчу.
Китти одним махом взлетела по лестнице и вихрем ворвалась в дом. Она по-быстрому примет ванну с мыльной пеной, вымоет голову и появится на ланче свежая и душистая, а ребята к тому времени как раз вылезут из воды. Она открыла дверь ванной комнаты и улыбнулась, когда поняла, что мама действительно сделала ей королевский подарок. На краю ванны стояли бутылочки с ее любимыми, причем очень недешевыми, шампунем и кондиционером, которые не шли ни в какое сравнение с их обычной косметикой из супермаркета. А на полу красовалась перевязанная красной ленточкой бутылочка французской увлажняющей пены для ванны. Китти подняла бутылочку, осторожно отвернула крышку и с наслаждением вдохнула божественный аромат.
Затем она заткнула сливное отверстие сверкающей латунной пробкой и открыла краны. Вода хлынула мощным потоком, обдав струей пара зеркальный шкафчик на противоположной стене. Китти заперла дверь, сняла купальник и снова завернулась в старое полотенце. Не хотелось пачкать новое болотной тиной. И пока ванна потихоньку наполнялась, Китти прошлепала к окну.
На лужайке мама накрывала на стол и болтала с Асадом, который готовил салат. Генри лениво потягивал вино и заигрывал с плескавшимися в воде девчушками, а те в ответ весело хохотали. Он бросил им мяч и что-то прошептал на ухо маме, которая тоже рассмеялась. Хорошим заливистым смехом, совсем как в те далекие времена, когда еще был жив папа.
Китти почувствовала, как у нее защипало глаза, и смахнула рукой непрошеные слезинки. Все будет хорошо. Впервые после смерти папы у нее возникло ощущение, что все будет хорошо. Мама наконец-то взяла на себя дом, и Китти смогла снова стать обыкновенным шестнадцатилетним подростком. Да, пока лишь шестнадцатилетним.
Она увидела, как Тьерри, с полной тарелкой в руках, пробирается в бойлерную, и постучала по оконной раме, желая привлечь его внимание. А затем скорчила страшную рожу, – дескать, она в курсе его проделок. На что Тьерри показал ей язык, и Китти едва слышно рассмеялась.
Внезапно она услышала зловещий треск и буквально подскочила на месте от страха.
Она в ужасе повернулась: белая простыня за ванной трепетала, как от порыва ветра, странные звуки доносились именно оттуда. Неожиданно простыня отъехала в сторону – и в проломе возник Мэтт Маккарти. Китти пронзительно взвизгнула.
– Что… Что вы здесь делаете?! – завопила Китти, закрываясь полотенцем.
Он пролез через дыру в ванную комнату и вытер пыльные руки о волосы.
– Собираюсь заделать это, – как ни в чем не бывало сообщил он.
Мэтт был небрит, на бедрах косо висел пояс с инструментами.
Китти в ужасе попятилась:
– Мэтт, вы не можете здесь оставаться. Я собираюсь принять ванну.
– Я должен все исправить. Комната была прекрасной. Нельзя оставлять ее в таком состоянии.
У Китти громко стучало сердце, и стук этот, казалось, заглушал шум льющейся воды. Девочка увидела валяющийся на полу купальник и горько пожалела, что слишком рано его сняла. Ведь под полотенцем на ней абсолютно ничего не было.
– Мэтт, пожалуйста, уйдите.
– Я недолго. – Согнувшись, он пробежал пальцами по краю пролома. – Мне только надо это заделать. А то какой же я, к черту, строитель, если оставил после себя такую огромную дыру?!
Китти принялась осторожно пробираться к двери.
И тут Мэтт внезапно выпрямился.
– Успокойся, Китти. Я не собираюсь стоять у тебя на пути, – произнес он со странной улыбкой.
У Китти задрожала нижняя губа. Она молилась, чтобы пришла мама или хотя бы Энтони. Пусть увидят, что Мэтт пробрался внутрь. Стены ванной комнаты, казалось, сомкнулись вокруг нее, голоса на лужайке звучали в тысяче миль от нее.
– Мэтт, – тихо сказала Китти, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Я действительно хочу, чтобы вы ушли. Прямо сейчас. – Но, похоже, это был глас вопиющего в пустыне. Тогда Китти повторила еще раз: – Мэтт, пожалуйста, уходите.
– Знаешь, – вдруг сказал он. – А ведь ты очень похожа на свою маму.
Он вытянул руку, чтобы погладить Китти по щеке, но девочка как ошпаренная бросилась к двери. Она протиснулась мимо Мэтта, повозилась с замком и кубарем слетела вниз по лестнице, спиной чувствуя горячее дыхание Мэтта. Китти отодвинула задвижку парадной двери, выскочила во двор и, с трудом сдерживая рыдания, со всех ног рванула на лужайку.
– Меня бессмысленно спрашивать, – говорил Генри. – Я полнейший профан в музыке. Уважаю лишь ту, что в финале выжимает из меня слезу.
– Его музыкальное развитие застопорилось на Джуди Гарленд, – заметил Асад, снимая пленку с очередной миски.
Некоторые из друзей Китти уже успели вылезти из воды и теперь вытирались или топтались, глотая слюнки, возле стола с угощением.
– Не думаю, что знаю песенки Джуди Гарленд, – ответила Изабелла и, обратившись к детям, добавила: – Кстати, если нужно, там есть еще полотенца.
– А вы исполняете только классическую музыку? – Разложив в центре стола сервировочные ложки, Асад бросил в рот оливку.
– Да. Хотя классическая музыка вовсе не обязательно должна быть мрачной.
– Не уверен, что классическая музыка обладает таким же эмоциональным накалом, как мелодии из шоу, – покачал головой Генри. – Словом, я не сомневаюсь, что они могут заставить меня уронить скупую слезу.
– Эмоциональный накал? Мистер Росс, вы плохо информированы.
– Что? Вы думаете, что сможете заставить меня плакать? Играя на скрипке?
– Насколько мне известно, и даже большие упрямцы, чем вы, были посрамлены.
– Ну, тогда вперед! – Генри взял посудное полотенце. – Бросаю вам перчатку! Так что вы уж постарайтесь, миссис Ди. Выжмите из меня слезу.
– Ой, у меня, наверное, не получится. Я уж и забыла, когда нормально играла на скрипке.
– Ничего страшного. Нам и так сойдет.
– Но моя скрипка на кухне.
Генри наклонился и вытащил из-под стола скрипку:
– Уже нет.
– У меня такое странное чувство, будто меня разыграли, – вздохнула Изабелла.
